— Это что значит? — Кузнецов подкидывает несколько поленьев в камин.

— Хотят «в теории» — поясняет Коган — А как только дело доходит до задания…

— Ничего страшного — я встаю, заглядываю в буфет. Пусто. Любовь Андреевна все вывезла. Хорошо, что удалось договориться насчет мебели. А то бы совсем бедовали. — Как только примем первых метеоритов — дальше валом повалят. Они же нам начнут делать рекламу.

— Буржуазный подход — хмыкнул Кузнецов — Но смысл понятен. Фурцева поможет с пьесами?

Их-то как раз с ней я и не обсуждал. Очень сомневаюсь, что она теперь захочет вписываться в эту историю. А значит что? Надо развивать отношения со Светой. Дочери точно не откажет.

— Поможет — я тяжело вздыхаю — Знакомство прошло на высшем уровне. Даже с Брежневым поручкались. Хочет взглянуть на наш клуб.

— Да… — Коган растеряно протирает очки — Все как-то очень серьезно завертелось. У тебя есть какой-то план?

— Лева, у меня всегда есть план. Даже два — говорю уверенным тоном — Основной и запасной.

— И какой же запасной? — интересуется Кузнецов.

— Покупаем билеты на морской круиз Одесса — Бомбей. На шесть человек.

— Почему на шесть? — удивляется Лева.

— Потому, что с нами плывут Вика, Юля и… специальный приз для тебя… Лена. Я договорюсь.

Мы улыбаемся.

— Рядом с Мальдивскими островами, ночью, спускаем спасательную шлюпку и уплываем. Живем на райском острове, плаваем и ныряем с черепахами и скатами, едим авакадо и манго, ведем жизнь Робинзонов.

— Вчерне годится — смеется Димон. Коган ему вторит.

— Я кстати, Юльку уже того, почти отбил у мгимошника — Кузнецов смотрит на Леву — Организуешь мне комнату Лебинзона?

— Зачем тебе аспирантская однушка в общаге? — удивляюсь я, обвожу руками гостиную — Приводи прямо сюда!

Коган согласно кивает, Дима счастливо улыбается.

— Спасибо, парни! За мной не заржавеет.

* * *

Регистрация пьес в ВААПе проходит ровно — мы попадаем к разным специалистам в литературном отделе и «лениниана» не вызывает подозрений. Встреча с «метеоритами» также оставляет позитивные впечатления. В четверг вечером мы собираем молодежь в Абабурово на шашлык. Лева достает на Дорогомиловском рынке отличную свинину, Димон покупает овощи и картошку. Мне же остается только показать класс, грамотно замариновав мясо. Удается организовать и музон — из «конспиративной» квартиры привожу на дачу Грюндиг, врубаю твист фоном к встрече. Не очень патриотично, зато бодро и весело. Встреча больше походит на вечеринку. Приходят Вика с Юлей, а также три новых девчонки-первокурсницы. Вокруг них сразу начинается круговорот парней-метеоритов. Мою речь о правилах клуба и экзамене слушают вполуха — всем хочется танцевать.

— А мне можно значок? — Вика мило краснеет, разглядывая блестящую комету у меня на груди.

— Где мои мозги?! — я достаю из кармана метеорит, цепляю его на блузку девушки — Носи на здоровье, любовь моя!

Принятие в клуб сопровождается нежным поцелуем на виду у всех. Ребята даже перестают танцевать, разглядывая нашу пару. Потом взрываются одобрительными криками.

Шашлык уже готов, начинаю раскладывать по тарелкам. Их я тоже привез с Таганки, как и столовые приборы. Мясо получилось — объедение! Сочное, тающее во рту, с хрустящей корочкой.

— Русин, да ты хорошим мужем будешь! — опять провоцирует Юленька.

— Все места заняты — смеется Вика в ответ, показывая язык.

Вечер заканчивается чтением стихов у костра на улице. Поэзия «метеоритов» по большей части ужасна. Рифмы а-ля «любовь — морковь» и «пакля — шмакля», отсутствие хоть каких-нибудь идей. Впрочем, это не страшно и поправимо. Главное, что у ребят — глаза горят.

* * *

4 июня 1964 года, четверг.

Москва, Кремль.

Собирались молча. По очереди поднялись лифтом наверх. Прошли через небольшой сквозной зал-приемную, полный людей. Открыли дверь в главный кабинет страны. Здесь Сталин когда-то вершил судьбы мира и страны, а теперь проходили заседания Президиума.

Справа высокие окна, выходящие на Красную площадь, полностью зарытые тяжелыми шторами из белого плотного шелка. Слева, в углу — большой письменный стол. На нем чернильный прибор, книги, бумаги, пачка отточенных черных карандашей. Несколько пепельниц и графинов с водой.

Все вошли в кабинет, начали рассаживаться за столом заседаний. Председательское кресло занял мрачный Хрущев. Загоревший Никита Сергеевич единственный был одет в черные брюки, украинскую косоворотку, поверх которой накинут легкий светлый пиджак. Все остальные члены Президиума были в официальных темных костюмах и галстуках.

Рассаживались по негласному ранжиру. Справа от Хрущева сел Анастас Микоян, сразу положил перед собой на стол стопку бумаги и несколько карандашей. Место слева занял Геннадий Воронов. Этот вытащил из портфеля английскую газету Evening Standard, с отчеркнутым красным статьей. Рядом лег машинописный перевод. Подгорный и Полянский сели рядом, начали перешептываться. Отдельной группой за столом разместились Брежнев, Суслов, Кириленко и Шверник.

— Где у нас Косыгин? — спросил Хрущев, адресуясь к Брежневу.

— В командировке в Чехословакии — Леонид Ильич посмотрел на пару Подгорный-Полянский. Те ему незаметно кивнули.

Массивные напольные часы тихонько пробили четыре часа дня.

— А Фрол Романович?

— Товарищ Козлов, все еще в больнице, Никита Сергеевич — Брежнев тяжело вздохнул — Врачи не говорят ничего определенного.

— Кто будет докладывать? — Хрущев посмотрел на Микояна — Анастас, может ты?

Единственный армянин в Президиуме кивнул и вопросительно посмотрел на Воронова. Тот молча подвинул к Микояну газету с переводом.

— Товарищи! Внеочередное заседание Президиума посвящено скандалу, который принимает формы международного. Мы уже получили телеграммы и звонки от правительств Израиля, Франции, Англии…

— Да по%:"*й на этих евреев — взрывается Хрущев — Какой пидорас в Комитете додумался скрывать военных преступников?! Семичастный? Эта журналистка Стюарт лично его обвиняет!

— Никита Сергеевич — рассудительно произнес Воронов — А есть ли вообще эти пособники фашистов?

— И, правда, выдумали все западные журналисты — поддержал Брежнев — Им не впервой. Лишь бы очернить Владимира Ефимовича.

— Англичанка гадит — согласился Подгорный. Взял в руку сигарету, помял. Но закурить не осмелился — 1-й секретарь не терпел рядом с собой табачного дыма.

— Есть пособники. Есть. Я послал главу своей охраны полковника Литовченко проверить информацию по Юхновскому — Лютому. Он был на Грановского, час назад отзвонился — Хрущев покраснел, зло ударил кулаком по столу — Сука какая, прятался у нас под самым носом. Все правда в статье — и член КПСС он, и на митингах выступает… Литовченко опознал его по фотографии из архивов, аккуратно порасспрашивал соседей.