— Молодец! — хлопает меня по плечу Брежнев, жмет руку — Напечатай новый текст гимна и пришли его на мое имя к нам в ЦК. Думаю, Екатерина Алексеевна не будет против. И если Никите Сергеевичу понравятся слова, и их утвердят — за нами не заржавеет. Полезное дело, Русин, сделаем.

Ага, фамилию мою уже запомнил. Первый шаг есть.

— Можно будет прочитать новые слова в нашем Советском патриотическом клубе? — закидываю я удочку. Надо еще все согласовать с Михалковым, но как это сделать — я пока представляю слабо.

— Что за клуб такой?

— Объединение молодых поэтов. Называется Метеорит.

— Почему бы и нет? — пожимает плечами Брежнев — Я может, и сам к вам как-нибудь загляну, послушаю стихи. Позовете в гости?

— Конечно, Леонид Ильич!

Вот так просто и без затей, происходит легализация клуба. После того, как Фурцева-старшая ушла провожать Брежнева, со мной резко захотели познакомиться все окружающие. Послы, атташе, советские чиновники… Кто только не подходил с теплыми словами. Поступило даже два приглашения на дипломатические рауты. От боливийского посла и да, от Блэка. Последний был очень настойчив. Пришлось согласиться. Благо в 7-ке меня теперь знают, и хватать на выходе из американского посольства, надеюсь, будут аккуратно. Бок-то еще болит!

* * *

Следующие пару дней проходят в лихорадочной работе. Надо ковать железо — пока горячо. Я печатаю слова гимна, а заодно и устав СПК «Метеорит». После редакции приезжаю в министерство культуры. Пускать меня не хотят, но звонок в приемную Фурцевой с проходной — решает вопрос. Секретарь уже в курсе всей истории, и я попадаю к министру на прием. Пока жду, слышу шепот двух мужчин министерского вида, сидящих на соседних стульях. «…Овощи тоже мясо…». Один из мужчин еле сдерживает смех. Краснеет, вытирает глаза платком. Ясно. Анекдот про «овощей из ЦК» пошел в массы. Отлично!

Наконец, меня пропускают в кабинет Фурцевой. Выглядит он очень по-женски. Красивые красные шторы, цветы, несколько картин на стенах.

Отдаю бумаги, жду пока «Екатерина Великая» все просмотрит и поставит визу в правом углу.

Размашистым росчерком красной ручки дело не заканчивается.

— Алексей, я не одобряю вашей дружбы со Светланой — Фурцева хмурится, складывает ровно документы.

— Почему?

— Она молодая неопытная девушка и явно тобой увлеклась.

— Света же замужем — пожимаю плечами я.

— Их брак с Козловым… — министр мнется, пытаясь подобрать нейтральное слово — Он почти распался. Они не живут вместе, и Светлана подумывает о разводе.

Вот оно как… Мне сходу выдают «тайны мадридского двора». К чему бы это?

— Я тебе рассказываю это потому, что моя дочь сейчас очень в уязвимом положении. Ей трудно. Маленький ребенок требует много забот. Учеба еще… И ей не на кого опереться. Я имею в виду мужчину.

— Что вы от меня хотите? — пора расставить точки над i.

— Прости, но ты явно не тот человек, на которого она может опереться в жизни. Я навела о тебе справки. Студент, сирота, без «кола и двора» — что ты можешь ей дать…?А я тянуть тебя не собираюсь. Пробивать для вас квартиры, машины, заграничные поездки…

Очень резко и до беспардонности прямолинейно — не ожидал такого от этой женщины. Мне неприятно и обидно слышать это из ее уст, но я сдерживаюсь, чтобы не нахамить Фурцевой.

— Спасибо за откровенность, Екатерина Алексеевна. — Забираю свои документы с ее стола. — Но я как-нибудь и сам справлюсь. Без вас.

Поворачиваюсь, чтобы уйти, но Фурцева встает из-за стола, подходит ближе.

— Обиделся? — она мягко забирает у меня из рук устав и гимн. — Но разве я не права? Оставь бумаги, я их сама с курьером в ЦК отправлю.

— На обиженных воду возят. А свою личную жизнь я буду устраивать без ваших советов. Понравится мне Светлана — начнем с ней встречаться. И вашего разрешения спрашивать не стану. Не понравится… Найду еще кого-нибудь.

— Русин, пойми! Света тебе не пара, вы слишком разные!

Чувствую себя сейчас в шкуре Димона, которому Рус рассказывает, что Юлечка ему не подходит. Сразу хочется пойти на принцип.

— До свидания, Екатерина Алексеевна — я предельно вежлив, хотя внутри все кипит…!

— Русин, я тебя еще не отпускала!

В ответ громко хлопаю дверью. В приемной все смотрят на меня в удивлении. Явно слышали последнюю фразу министра и оценили мое демонстративное неповиновение ей. Чувствую, давненько Фурцеву никто не ставил на место.

* * *

Сразу после приема у министра, мы с Димоном и Левой едем в Абабурово. Любовь Андреевна в присутствии дяди Изи передает нам дом и ключи от него. Хозяйка пишет расписку, снимаем показания счетчиков. Еще раз проходим по всем комнатам, участку. Деньги за два месяца уже отданы через маклера, дядя Изя взял сверху 10 %. По-божески. Договариваемся через два месяца еще раз встретиться у нотариуса и оформить сделку купли-продажи. Цена тоже уже оговорена, поэтому все проходит быстро.

Тут же, без раскачки, я устраиваю совещание в холе. Димон для прикола разжигает камин — посмотреть тягу. С трубой все в порядке, чистить не надо. Мы рассаживаемся в креслах, я протягиваю ребятами три рукописи.

— Завтра едем в ВААП, регистрировать нашу Лениниану…

Лева первый успевает просмотреть пьесы.

— Глазам не могу поверить. И, правда, очень хорошо написано. Есть персонажи для мужских ролей, для женских, молодые и возрастные… Режиссеры будут довольны — вся труппа задействована.

— Я не писал пьесу — бычится Кузнецов — Почему тут моя фамилия?

— Дима, мы это уже обсуждали — я подталкиваю кочергой полено в огонь — Через пару недель клуб будет зарегистрирован. Устав Фурцева уже подписала.

— Не зря, значит, мы орали «Русин» — усмехается Коган.

— Не зря. Клубу нужны легальные деньги. Если я все зарегистрирую на себя — это будет подозрительно. Поэтому завтра, после экзамена — у вас же экзамен в 10? — дождавшись дружного кивка, я продолжаю — Мы едем в ВААП. После чего собираем метеоритов. Раздаем пьесы.

— Зачем? — интересуется Димон.

Затем, что пора эту реальность познакомить с новым рекламным подходом. Под названием массовый спам.

— Ребята добывают бумагу, делают копии пьес на машинках. Ищут адреса театров, фамилии режиссеров и в качестве экзамена рассылают. Сколько у нас уже желающих вступить в клуб?

— Тринадцать человек — Коган достает записную книжку — Это без Индустрия и Сидоренко. Первого ты принял, второго я — он же уже выполнил свое задание.

— Правильно сделал. Итого одиннадцать. Каждому по пять театров… Нормально получается.

— На самом деле желающих больше. — Лева перелистывает книжку — Но большей частью «теоретиков».