(сложили пока в рюкзак, поскольку без дополнительной дырочки размер ремешка мне подходил разве что на ногу), и наконец доковыляли до отдела «Радиотовары». Мне не совсем понятно было, как связаны магнитофоны и радио, но Вова сказал, что у многих магнитофонов есть встроенная функция радиоприёмника, только ей обычно никто не пользуется. Эвона как!

Хотя, чего я удивляюсь? Я в детстве однажды на нашей старенькой радиоле методом научного тыка ручки крутила, и вдруг как радио «Маяк» заорёт! Удивлена я была не высказать как.

В эти «Радиотовары» тоже стояла очередь. Но магнитофоны были — и большие, как наш, и маленькие. Мы купили «Электронику-302» за сто сорок четыре рубаса и подумали, что теперь, когда даже козам подарочек есть, надо и для Наташи что-то купить, а то обидно же будет ребёнку, правильно? Только идей не возникало никаких.

Мы пошли обратно по магазину, крутя головами во все стороны.

— Может, фонарик? — предложил Вова.

Но фонарики лежали такие здоровые, семилетней девочке совсем не по руке.

И тут мы хором сказали:

— Смотри, какая штука!

Это была такая цветомузыка на минималках, называлась «Декоративный светильник Салют». Гениальная вешь! Внутри декоративного корпуса с прозрачными окошечками стояла маломощная лампочка. Сверху этой лампочки на такую вроде как иголочку надевался лёгкий прозрачный стаканчик в разноцветную полоску, крышечка которого была алюминиевая с прорезями на манер лепесточков. Лампочка нагревала воздух, который начинал подниматься через эти прорези и стаканчик потихоньку раскручивать — и светильничек вовсю сиял разноцветным. Физика рулит! В прошлом детстве я тоже хотела такой иметь, но у мамы были другие приоритеты. Да и двадцать три рубля при зарплате в сотню — подумаешь ещё, выкладывать ли за этакое баловство или нет.

ПИВОВАРИХА

Дед, как положено активному пенсионеру, был на работе, дома сидели бабушка да Наташка. Обрадовались Вовке страшно! Бабушка захлопотала, Наташка заскакала вокруг.

— Смотри, какую штуку мы тебе привезли! — возвестил Вова и начал собирать домашнюю дискотеку.

— Вова, картошку жареную будете? — закричала из кухни баба Лёля.

— Да можно.

Вовка установил агрегат, и тот начал сиять и переливаться.

— Клёво! — восхитилась Наташка и заглянула сквозь верхнюю крышечку.

— В темноте вообще прикольно будет! — разделила её восторги я.

— А если лампочку посильнее? Лучше светить будет?

— Не вздумай! — строго сказал Вова. — Колбочка цветная поплавится, и не будет у тебя такого светильника.

— А-а, понятно…

— Чё, Наташка, на каникулы к нам поедешь?

Глаза у неё загорелись:

— С тобой? А как? А школа?!

— Ты ещё не закончила, что ли?

— Нет у нас ещё до субботы, — Наташка засуетилась, побежала в кухню, там было слышно, как она спрашивает бабушку: можно ли ей не доучиваться неделю, а поехать уже с Вовой?

Баба Лёля вышла в зал с большой сковородой жареной картошки и с подставкой под неё:

— Чё придумал-то, Володя!

— А что? — честно поднял брови Вовка.

— Пусть год закончит нормально, нечего расповаживать. А в субботу дед привезёт.

— Как скажешь, баб Лёль, — Вова лучезарно улыбнулся.

Баба Лёля, конечно же, считала лёгкий сарказм и подозрительно уставилась на внука. Вова, между тем, как ни в чём не бывало, добавил:

— А у меня для тебя тоже подарочек есть! — и достал из рюкзака шаль. Сверху оказалась зелёная.

Баба Лёля заторопилась, почти как перед этим Наташка, обтёрла руки висящим через плечо полотенцем, само полотенце бросила на спинку стула, развернула шаль…

— Ну, красота-а! — она шустро накинула шаль на плечи и подошла к шифоньеру со встроенным зеркалом, приосанилась, покрутилась. — Ну, спасибо![62] Ой! Чайник!

В общем, мы ели, пили чай, разговоры разговаривали. Градусник на окошке с теневой стороны дома показывал +28! Выходить на улицу решительно не хотелось.

— Как там ваше хозяйство-то? — спросила баба Лёля, уставляя стол вазочками с печеньем.

— Отлично, — похвалился Вова, — то свекла заколосилась, то куры понеслись[63].

Баба Лёля засмеялась и легонько хлопнула его по спине полотенцем.

— Болтуша! Прям-таки понеслись!

— Да они и не переставали, — Вовка отхлебнул чаю и подпёр щёку кулаком. — Где бы нам мясных взять? А то эти худоногие, как африканские бегуны.

— А чё, в выходные-то на рынке машина цыплят продаёт, прям с борта — возьмите бройлерных пару десятков.

— Да не хотим мы, баба, бройлерных. Хотим породных, чтоб потом свои цыплята.

А бройлеры, если вы не знали, это кроссы, то есть гибриды, и потомство от них если и бывает, то совершенно не тех характеристик, что родительское поколение.

— Хм, — баба Лёля позвенела ложкой в чашке, размешивая варенье, — слушай-ка, а двадцать пятого-то в ИСХИ[64], вроде, ярмарка должна быть… Дед приедет — спросим. Может, там что будет?

Потом Вовка пошёл в сарай, проверять свой велик. Я потащилась следом и осторожно спросила:

— Вов, а мы с тобой что, ночевать остаёмся? А дойка утренняя? Никого ж не предупредили.

— Не, ночевать не останемся. Жара спадёт — как раз и поедем. И машин заодно поменьше будет, чтоб ты не боялась.

— Ага, понятно… А велик-то на ходу? А то, мож, он уже того, некондишен?

— Нормально. Щас я ему техосмотр организую, не кипиши…

Велик у Вовки был реально боевого вида, не то что бы Франкенштейн, но явно из нескольких собранный. И шины такие… запросто не убьёшь, одним словом.

Наташка крутилась рядом и с большим азартом выполняла всякие поручения. Потом Вовка выкатил велик на улицу и организовал пробный заезд — прокатил сперва Наташку, потом меня. Я слезла и сказала:

— Я, конечно, понимаю, что улица, наверное, тряская. Но кости моего скелета вошли в критическое взаимодействие с проволокой багажника. Как хочешь — что-то нужно мягкое, иначе я за себя не отвечаю. И ещё. Ногам болтающимся пипец как неудобно.

— Что-то типа вторых педалек нужно?

— Да хоть просто палочки, как на мотоциклах.

— Ну, ты, мать, задала