задачу!

— Вот, думай. У кого башка большая?

— У бегемота! — возмущённо ответил Вова и начал колхозить.

Провозился он с великом до самого приезда деда. Завидев Петра Васильича, Вова тут же побежал и вручил ему памятные часы, потом мы все вместе поужинали, выяснили, что ярмарка будет аж два дня: в субботу и воскресенье, и лучше бы приехать в субботу, пока всё самое вкусное не расхватали. Сговорились на субботу в двенадцать, с тем расчётом, чтобы дед Петя как раз взял после школы Наташку с барахлишком. Если Женя свободен будет — мы её оттуда же на машине и заберём, а если нет — дадим ей в руки то, что купим (если мы на этой ярмарке вообще что-то купим), и дед Петя их до «Ньютона» доставит, а мы уж сами на велике. Такой вот многосоставной план. Потом Вовка с дедом вместе пошли в сарай и доколхозили мне подножки, а на сиденье-багажник пока что привязали кусок поролона, надеюсь, сразу пятую точку не отобью.

Выехали мы почти в восемь, когда солнце уже ощутимо склонилось к закату. Дорога отсвечивала розовым, и слева от нас летела длинная, уходящая аж куда-то в поля тень.

ЭКСТРЕННОЕ МЕРОПРИЯТИЕ

Женя двадцать пятого оказался не просто выходной — в пятницу он отработал последнюю смену и уходил в отпуск. Это было весьма кстати, потому как мама собиралась на сессию, третий курс заканчивать. В марте Федьке исполнился год, и в этот раз она не собиралась тащить его с собой. Был план отлучить его от груди в самом конце мая, но тут внезапно обрушилась жара. А жара, как известно — худшее время для перевода детей с грудного вскармливания на общий стол. Семья некоторое время пребывала в панике, но ровно после того вечера, как мы с Вовой вернулись из Пивоварихи на велосипеде, май словно вспомнил, что он, блин, всё-таки май, а не июль! — и погоды вернулись в обычное весеннее русло. Вечерами градусов шесть-семь, днём — двенадцать-четырнадцать. Все решили, что ура — и Женя скорее привёз Федьку к нам.

Это я так предложила. Решительно отрубить — и всё. Ему будет проще, когда мамы в поле зрения нет, да и ей тоже — я так полагаю, в присутствии ребёнка организм, наверное, интенсивнее молоко продуцирует…

Понятное дело, что когда ребёнку год и месяц, и он, считай, с нового года основательно налегает на пюрешки, супчики и кашки, титька для него — это больше как конфетка. Но первый день Федя сильно страдал, звал матушку, плакал и жаловался на судьбу простыми детскими словами. Мы по очереди отвлекали его от трагических переживаний как могли — катали в коляске, смотрели курочек и новорождённых козлят, читали книжки (в отсутствие мультиков книжки с картинками заходят детям на ура, между прочим).

Хуже всего было с засыпанием. Условный рефлекс, мать его. Ближе к часу ночи мы измучались окончательно и уснули на топчане сплошным повалом. Ночью я проснулась от боли в мышце — повыше локтя, с внутренней стороны. Да блин!!! Как будто пучок иголок воткнулся!

Оказывается, сонный Федька подкатился ко мне под бок и присосался к руке. Синяк образовался мгновенно, кругленький такой, стремительно темнеющий…

25. ЯРМАРКА И ПРОЧЕЕ

ЭКСТРЕННОЕ МЕРОПРИЯТИЕ, ДЕНЬ ДВА

День второй был тяжелее первого. Сперва. Вечером Фёдор снова собрался драматически реветь, но Вова сказал мне:

— Так, иди-ка! Мы тут по-мужски поговорим.

Я пошла к бабушке, минут пятнадцать потаращилась с ней в телик, вернулась — они сидят, тихо-мирно книжку про колобка смотрят. Ничё я не поняла. Спрашиваю:

— И что ты такого ему сказал?

— Это наша мужская тайна, — сурово ответил Вова.

Потом мы пошли покататься на коляске на сон грядущий — и Федя отрубился напрочь. Вытаскивали его из тарантаса, в кроватку перекладывали — даже не пикнул! А на другое утро встал огурцом — нормальный весёлый ребёнок.

Дальше в планах предполагалось, что маман как раз закончит процедуры с утягиванием грудей и прикладыванием компрессов и укатит на сессию, а Женя — наоборот, приедет на дачу, помогать водиться, обеспечивать связь с внешним миром и прочее.

Не спорю, план шикарный; посмотрим, как он будет реализован.

В субботу, пока мы с Вовой покатим ярмарку смотреть, огонь на себя должны были принять баба Рая и наша ответственная Таня, а остальная родня, прослышав про сельхоз-ярмарку, тоже срочно намылила туда лыжи.

Суббота.

Таня с Иркой и Рашидкой прибежали с утра пораньше и успели заступить на вахту с Федькой — и тут прикатили мама с Женей и чуть мне всю малину, простите, не обосрали!

Выхожу с утренней дойки вся в задумчивости — а у ворот наш жигуль тормозит! Здрассьте, приехали! И маман, с выраженьем на лице, что называется. Снедаема, видите ли, переживаниями!!! Какая я была злая, вы не представляете.

Наверное, я в тот момент была похожа на маленькую злобную фурию.

— Вы чё, — говорю, — охренели? Ты нафига приволоклась? Переживает она! Мы зачем с ребёнком двое суток с рук на руки тут скакали?! Чтоб он тебя сейчас увидел — и всё по новой? Быстро домой!

Я вообще в этом перерождении довольно спокойная (всё же опыт почти сотни лет таки даёт себя знать), но тут, видать, гормоны выплеснули — мама аж оторопела.

— А как же ярмарка? — неуверенно спросил Женя.

— Тогда на трассе ждите, чтоб Федька даже машину нашу не увидел! Мы минут через десять-пятнадцать подойдём. Переживальщики, тоже мне.

Пока я собиралась (именно я, потому что Вова у меня всегда как в армии — сорок пять секунд — и он готов), да пока мы до отворота на большую дорогу шли, я маленько успокоилась, но планы наши это явление сбило конкретно.

В итоге приехали мы на ярмарку не к двенадцати, а вовсе даже к десяти. Матушку с собой взяли, чтоб меньше страдала — смысл одной дома куковать, себя накручивать?

НУ И ХОРОШО, ЧТО ПОРАНЬШЕ ПРИЕХАЛИ

На площади перед сельхозинститутом стройными… нет, не стройными, а самыми разномастными рядами красовались столы, заполненные всяким. Кому-то пришла в