Впрочем, Клер сейчас было не до еды. Она чувствовала такую опустошенность, в которой не находилось места даже для жалости к самой себе. А может быть, она и не заслуживала жалости — упрямица и эгоистка, бросившая свою старшую сестру на растерзание демону.

Но за что она отдала бы сейчас, не раздумывая, полжизни, так это за то, чтобы рядом с ней оказался сэр Томас. Она кинулась бы ему в ноги и попросила прощения. Она поклялась бы до самой смерти быть тихой, послушной и набожной. Поклялась бы носить самые уродливые платья и всегда прятать волосы под плотную вуаль. Она согласилась бы даже на то, чтобы проделать весь путь до монастыря босиком — лишь бы выбраться отсюда.

Увы, рядом с нею не было ни прекрасного рыцаря, ни заботливой сестры. Не было даже лошади, бросившей хозяйку на произвол судьбы.

Клер удобнее уложила на колено поврежденную руку и тихо заплакала.

Ричард поджидал его, сидя в одиночестве в своей комнате с кубком крепкого эля в руке. Он посмотрел на вошедшего Саймона и сказал:

— Ты припозднился сегодня. Уже давно за полдень. Впрочем, я думал, что ты вообще весь день проведешь на супружеском ложе.

— Я был занят, — холодно сказал Саймон.

— Еще бы! — насмешливо фыркнул Ричард. — Но где же твоя пунцовая от смущения молодая жена? Кстати, ты вмазал ей все-таки между ног или нет?

— Ваше внимание к сестре трогает до слез, — ответил Саймон. — Что же касается Элис, то Годфри сказал мне, что она отдыхает сейчас в своей спальне.

— Как мог Годфри что-то сказать тебе? Ты же сам отрезал ему язык, — с издевкой заметил Ричард.

— Если быть точным, то это не я сделал Годфри немым. Но он — мой самый преданный и верный слуга, и мы умеем с ним объясняться без слов.

Ричард только поморщился и отхлебнул из кубка.

— Так зачем ты здесь, Грендель? — спросил он:

— Почему не с женой? Или ты решил поменять решение и взять себе в жены другую? Ну что ж, если ты не лишил девственности старшую, я могу поменять ее на младшую, тем более что я не хотел бы с ней расставаться.

— Ваша братская забота о ней просто поразительна.

— Я уже говорил тебе, что не верю в то, что она моя родная сестра. Ее мать была шлюхой, как и все женщины. Она назвала отцом своей дочери моего отца. К тому времени мой старик умер и уже не мог ничего ни подтвердить, ни опровергнуть.

— Вы говорите, что все женщины — шлюхи. Надо ли понимать так, что в их число входит и леди Хедвига?

Ричард громко рассмеялся. Он хохотал долго, до слез.

— Ах, приятель! — воскликнул он наконец. — Если бы! Если бы только она была шлюхой — насколько интереснее с ней было бы жить!

Ричард вытер пальцами глаза, покрасневшие от смеха и вина, и спросил совершенно другим, жестким тоном:

— Что тебе нужно от меня?

Ричард умел брать быка за рога, искусно избегая при этом упоминания о собственных грехах и ловко перекладывая инициативу в щепетильных ситуациях на чужие плечи.

— Мы оба знаем, Ричард, зачем я пришел, — ответил Саймон, смело вступая в словесную дуэль. — Эликсир еще не проверен и может оказаться смертельно опасным.

— Эликсир? — повторил Ричард явно понравившееся ему слово и продолжил невинным тоном, выдававшим в нем изрядного лжеца:

— Но ты говорил, что он готов.

— Не совсем. У эликсира проявились совершенно неожиданные свойства…

— Не хочешь ли ты сказать, что это я украл твой эликсир? — разыграл возмущение Ричард. — И не надо ли понимать, что он утерян? Попал в чужие руки?

— Именно так, — подтвердил Саймон. — Эликсир пропал и оказался в чужих руках. Очень опасных руках.

Ричард посмотрел на Саймона из-под упавшей на глаза пряди редеющих светлых волос и самодовольно улыбнулся.

— В таком случае поспеши найти пропажу, пока кто-нибудь не погиб из-за твоей неосторожности.

Саймон не шелохнулся. Предупреждение Ричарда прозвучало совершенно недвусмысленно. Саймону нечего было противопоставить этому. У него не будет никаких доказательств вины своего лендлорда, когда тот отравит малолетнего короля. Правда, Ричарду не удастся ничего сделать, не уехав из Соммерседжа. Ведь Честный Ричард никому не может поручить самого важного дела в своей жизни. Он постарается отравить короля собственными руками. Ричард слишком недоверчив. А значит, у Саймона есть в запасе немного времени, и это уже кое-что.

— Это стало бы настоящей трагедией, — сокрушенно вздохнул Саймон и добавил:

— Должно быть, я просто положил флакон не на место. В будущем буду внимательнее.

— Непременно будешь внимательнее, Грендель, — ухмыльнулся Ричард. — Я всегда знал, что могу на тебя положиться.

— Всегда, — согласился Саймон, изо всех сил стараясь, чтобы эта ложь прозвучала как можно естественнее.

…Элис лежала на кровати, объятая глубоким, крепким сном.

Когда она вернулась, то не застала здесь Клер. Одна лишь Мадлен сидела в спальне перед камином и прилежно занималась шитьем. Увидев вошедшую Элис, она окинула ее быстрым взглядом и тут же захлопотала, помогая снять платье и улечься в постель. Элис провалилась в сон.

Сны были яркими, но какими-то странными. Бессвязное сплетение обрывочных мыслей, резких запахов, ощущение непривычного привкуса во рту — все это кружилось в голове Элис, словно ярмарочное колесо. Проснулась она то ли от холода, то ли от страха. Солнце уже перевалило за полдень.

Проснувшись, она села на кровати.

В узком окне проплывали тени быстрых облаков и заунывно свистел ветер, перебирая деревянную дранку на крышах замка. Голова у Элис прошла, но во рту до сих пор оставался какой-то странный, неприятный привкус да сознание оставалось притупленным. Весь мир казался отраженным в неспокойном, колышущемся зеркале пруда.

— Я подумала, что вы захотите помыться, миледи, — долетел до спящего мозга Элис далекий голос Мадлен. — Судя по тому, как вы провели прошедшую ночь, вам это просто необходимо. Я согрела воды.

Элис удивилась. Откуда Мадлен может знать, как она провела прошлую ночь?

— Вам очень больно, миледи? — спросила Мадлен, пытаясь прикрыть сочувственным тоном самое обычное женское любопытство.

Элис даже не знала, что ей ответить. Она стала припоминать все ужасы, о которых говорила им леди Хедвига. Боль и кровь, сказала она тогда.

Грязно, мокро и отвратительно. Ну, если Элис и испытывала подобие отвращения к Саймону Наваррскому, так только потому, что тот не хотел ее. Что же до всего остального…

— Со мной все в порядке, — сказала Элис. — Я с удовольствием вымоюсь, но только одна, без твоей помощи.

— Прошу простить мою дерзость, миледи, — сказала Мадлен, — но есть вещи, в которых более опытная женщина может дать совет более молодой.