Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 59 60 61 62 63 64 65 66 67 ... 120
Перейти на страницу:

Потому и отправилась.

Как устоять перед культом своего имени?

Ради него улетишь к звездам в другую галактику, не то что в Мехико.

Своей гибелью Соледад избавила от заслуженного наказания, как минимум, шесть тысяч преступников, мужчин, женщин и детей-подростков. Мужчины и женщины постареют, станут сентиментальными и немощными, дети-подростки вырастут и из волчат превратятся в волков; вспомнит ли кто-нибудь из них о последних минутах жизни Санта-Муэрте и о том, что они сотворили с ней? Или все вернется на круги своя и

конфеты

цветы

сигареты и ювелирный лом

галетное печенье

будут нести не земному, из крови и плоти, воплощению Санта-Муэрте, а деревянной или пластиковой кукле в человеческий рост, с черепом вместо лица (что несколько не соответствует реальному положению вещей, череп Соледад был обтянут кожей, как и у любого другого живого существа). Кукла может щеголять в одеяниях, взятых напрокат у настоящей Божьей Матери, а может предстать в образе владелицы борделя или мотоциклистки в серебряном трико. Тридцать три различные копии этой куклы (потрафляющие самым разнообразным вкусам населения) рассредоточатся по Мехико и окрестным штатам; некоторые из них переберутся в соседние страны, а одна обязательно пересечет океан и утвердится в родном Городе Габриеля.

Нельзя думать о людях плохо, хоть они и преступники. Они конечно же никогда не забудут о Санта-Муэрте — не деревянной, а живой и теплой. Каждый, до скончания века, сохранит маленькую ее частицу, захваченную с боем: волос, зуб, кусочек кожи, крупица песка из почек, обломок кости. Все это будет спрятано в медальонах, вправлено в перстни из золота и серебра, все это будет храниться в деревянных ящичках, похожих на хьюмидоры, только размером поменьше. Все это будет завернуто в чистые холщовые тряпочки, кисеты, кожаные кошельки. Все это будет рассовано по табакеркам и музыкальным шкатулкам, по жестяным коробкам из-под леденцов и чая. «Амулет» — именно такое название получат существующие автономно волосы, зубы, кусочки кожи и обломки костей. С течением жизни сентиментальные мужчины и женщины умрут, а у волков народятся волчата — и амулеты перейдут к ним.

Заступничества Санта-Муэрте больше не понадобится, эту роль и возьмут на себя амулеты.

То, что прилагается к амулетам: слухи об их невиданной силе и о том, что их обладатель всегда сможет выйти сухим из воды; любое совершенное им бесчинство останется безнаказанным, а преступление, каким бы тяжким оно ни было, не будет замечено. И это уже не только слухи-птицы и слухи-змеи; перечень живых существ, их олицетворяющих, расширится до невозможности и включит в себя таких экзотических особей, как

тапир, вомбат, бандикут и ящерица-гологлаз.

Что же касается слухов — природных явлений, то и они пополнятся тоже: к воде и огню прибавятся пар и лед,

так что следующее земное воплощение Санта-Муэрте возобладает еще большей властью над людьми, чем предыдущее. Быть может, именно ему поверит Птицелов — если окажется поблизости, в бедных кварталах Мехико или каких-нибудь других кварталах, где преобладает католицизм, причудливо смешанный с традиционными местными верованиями; где позвякивает мелочь, где пахнет нечистотами и цветами, нечистотами и шоколадом, нечистотами и сигаретным дымом?..

О чем бы ни размышлял Габриель, он все равно возвращается к Птицелову, вот проклятье!..

Все из-за времени года.

Мысли о Птицелове всегда сезонны, подобно сезону муссонов, сезону песчаных бурь или сезону дождей. Сейчас дело идет к зиме, только эксцентричная Фэл могла выбрать это время для пляжного отдыха в Португалии.

…— Про мертвых мне известно немного, — говорит Фэл.

— Мой отец и твой брат, — подсказывает Габриель.

— Да. Но будь он жив, мы бы познакомились еще не скоро.

— Это правда.

— Мы бы вообще могли не познакомиться…

От одной этой мысли они синхронно вздрагивают, а Фэл, как слабая женщина, еще и закрывает руками лицо.

— Не говори так, Фэл!

— Молчу, молчу.

Фэл совсем не хочется молчать, а хочется предположить невозможное, риска в этом немного: не больше, чем дернуть кошку за усы:

— Нет, правда, если бы мы не познакомились, чтобы я делала? Кому бы писала письма?

— Своему дирижеру, когда он на гастролях.

— Еще чего!

— Как насчет скульптора?

— Скульптора всегда можно найти в радиусе полутора километров от меня, он почти не выходит из мастерской.

— Разве он не устраивает выставок в крупных культурных центрах?

— Что-то не припомню такого.

— Как же, Фэл! А участие в прошлом венецианском биеннале? А выставка современного искусства в Зальцбурге? И еще одна — в Буэнос-Айресе. Он даже летал туда, хотя ты писала, что он до смерти боится самолетов.

— Как и любого другого средства передвижения, кроме машины времени, — смеясь, подхватывает Фэл. — А машины времени он не боится только потому…

— …что она еще не изобретена, — смеясь, подхватывает Габриель. — Все точно.

— Но про Зальцбург и Буэнос-Айрес я не помню.

— Ты писала об этом.

— Все равно не помню…

— Достаточно того, что помню я.

— Значит, так оно и есть. Так оно и было. С тобой ни одна деталь не потеряется, я могу не переживать.

Так оно и есть, так было — всегда. Документальные свидетельства жизни Фэл — ее письма — всегда у Габриеля под рукой. Они подробны, многословны и многослойны; полны историй о похождениях нескольких десятков постоянных персонажей и нескольких сотен эпизодических, появляющихся в одном абзаце и тут же исчезающих. В них запротоколированы смены настроений и смены сезонов, и всегда можно узнать, какой была погода в день двадцать пятого июля того или иного года —

дождь, солнце, переменная облачность —

или на местность, в которой проживает Фэл, обрушилось грандиозное наводнение, подвалы и первые этажи домов оказались затопленными; больше всего пострадала мастерская скульптора, некоторые глиняные копии и заготовки будущих работ пришлось поднимать наверх на руках.

Информации — поэтической, философской и просто бытовой — очень много, немудрено, что она периодически выпадает из памяти Фэл. В письмах Габриеля присутствует все то же самое, с поправкой на пол, возраст, увлечения, географию, экономику, общий интеллектуальный уровень; с поправкой на большой, шумный и безалаберный южный Город у моря, наводнения ему не грозят. Разве что — туристические приливы и отливы, не подчиняющиеся фазам Луны.

Габриель — такой же обстоятельный человек, как и тетка. В письмах к Фэл он тщательно фиксирует всю правду о себе. Но чаще — ложь, гораздо более обаятельную, чем правда. Между правдой и ложью намного больше точек соприкосновения, чем кажется на первый взгляд. Главное же сходство состоит в следующем: и ложь, и правда забываются с одинаковой скоростью. Если они произнесены.

1 ... 59 60 61 62 63 64 65 66 67 ... 120
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?