Иван Федорович четко отдал положенное по уставу воинское приветствие, прикоснувшись сжатыми пальцами к козырьку фуражки, и смерил взглядом индуса, что с каким-то задумчивым видом и выступившими на глазах слезами смотрел на него.

«Что это со стариком происходит! Тронулся, что ли? Так не похоже… И на каком языке с ним разговаривать прикажете? Туземных наречий не знаю, а русским он не владеет. Может, на английской речи беседовать будем? Все же они с ними долго воюют и должны язык врага знать, а толмача в кабинете нет. Но, может, позже подойдет?!»

Крузенштерн продолжал молча стоять, не в силах выбрать какое-либо решение — раз уж он представился, то так же должен сделать и майсурский офицер, наверняка имеющий намного больший чин, чем он, — судя по возрасту, полковник или генерал.

У индуса по щекам уже текли слезы. Он подошел к моряку вплотную и неожиданно обнял, крепко сдавив руками, тихим шепотом, немного неправильно произнося русские слова:

— Сколько же мы вас здесь ждали! Бог ты мой! Наконец то вы пришли! Наши…

Яффа

— Божественно!

Никогда еще Уильям Паркер не предполагал, что лицезрение заходящего солнца может принести удовлетворение. Теперь, после выпитого стакана виски, его душа успокоилась, и адмирал, впав в непонятный для себя транс, смотрел на багровый диск солнца, заходящего в темно-синюю гладь моря. Длинные розовые полосы света, словно неведомые дороги, уперлись в крепкий борт его флагманского «Центуриона».

Экипаж откровенно изнывал от безделья, слоняясь по палубам, принимая участие в матросских забавах — но не столь активное, как раньше.

Офицеры откровенно скучали, пресыщенно рассматривая крепость, где еще оборонялся упрямый русский гарнизон, да выжженные солнцем холмы. Адмирал тоже глянул на эту набившую оскомину картину и скривился лицом, не скрывая своего отвращения.

— Земля обетованная, земля обетованная! И что в ней нашли, спрашивается?! Жара, немытые дикари и мухи!

Паркер громко выругался, проклиная свою несчастливую звезду: угораздило же на старости лет попасть в эти края, забытые богом и людьми.

Страшно подумать, что пятьсот лет тому назад здесь кипели нешуточные страсти, гремели битвы, рекою текла кровь. Рыцари доблестного английского короля Ричарда Львиное Сердце ходили в атаки на сарацин, пытаясь отвоевать Гроб Господень.

Сейчас же сплошное непотребство, сонная азиатская жизнь, все обрыдло, осточертело! А он так надеялся встретить здесь большую русскую эскадру, отважно напасть на нее и услышать долгожданные слова:

«Сэр Уильям, за вашу доблесть вы достойны самой почетной награды!» И тут в воображении нарисовалась орденская звезда на широкой ленте, и душа адмирала содрогнулась в ликовании…

— Сэр, посмотрите!

Громкий вскрик флаг-офицера вывел Уильяма из состояния розового сна. Паркер встряхнул головой, прогоняя видение, посмотрел на норд-вест, куда протягивал руку британский офицер.

— Годдем!!!

Адмирал почувствовал, как волосы на голове встали дыбом, да и все моряки, ползавшие до этого по палубе, как сонные мухи, моментально оживились и столпились у борта, напряженно смотря вдаль.

Возбуждение нарастало, и команда спустя несколько секунд стала напоминать растревоженный медведем улей. Паркер все стоял в полном оцепенении, не в силах поверить собственным глазам.

С норд-веста шли дымы, много дымов!

Только одни корабли могли быть оборудованы этим порождением сатаны — паровыми машинами. Ужас нарастал, постепенно захлестывая все естество, — еще раз сражаться с таким противником английский адмирал не желал категорически. Не с его древней рухлядью пытаться противостоять целой эскадре — искать спасения нужно в бегстве. Вот только ветер совсем слабый, но хотя бы стоит попытаться.

— Проклятые русские! — пробормотал адмирал и неожиданно взревел тонким, внезапно осевшим голосом. — Свистать всех наверх! Поднять паруса! С якоря сниматься!

Петербург

— Михаил Богданович, как вы смотрите на то обстоятельство, что вам необходимо сдать дивизию?

Петр с интересом смотрел на сидящего перед ним сорокалетнего генерал-майора. Сухое некрасивое лицо, лоб с большими залысинами, пристальный взгляд умных глаз.

— Государь, если бы я не был уверен в том, что моя служба угодна вашему императорскому величеству, то сейчас бы подумал, что речь идет о моей отставке.

Император усмехнулся: генерал Барклай де Толли оказался догадливее, чем он предполагал, — что и говорить, матерый военный, прошедший службу с низов, храбрый, но при этом расчетливый и осторожный. Такой никогда не поведет своих солдат на убой и обязательно, не мытьем так катаньем, добьется победы.

Взять хотя бы Отечественную войну 1812 года, что случилась в реальной истории. Тогда Михаил Богданович занимал пост военного министра, и ему хватило воли и мужества претворить свой план в жизнь — заманить Наполеона как можно глубже в Россию, обессилить французов отступлением и длительным переходом по «выжженной земле» и лишь потом перейти в контрнаступление.

Понятно, что большинство русских генералов не приветствовали такую скифскую тактику, и император Александр вынужден был отставить Барклая де Толли с песта главнокомандующего. Упрямый шотландец, уходя, бросил занимательную фразу: «Я воз на гору втащил, теперь он сам скатится!»

Победа не осталась сиротой, Кутузов блестяще довел до логической развязки план Барклая. Именно такой генерал сейчас нужен был Петру до зарезу в задуманном предприятии.

— Вы прекрасно справились с дивизией, Михаил Богданович, а потому я назначаю вас командиром, — Петр сделал артистическую паузу и закончил очень серьезным голосом, дабы его слова не приняли за издевку, — батальона. Какие будут у вас соображения?

Барклай де Толли на минуту задумался, на покатом лбу собрались морщины, потом улыбнулся тонкими губами и заговорил, пристально глядя в глаза Петра:

— Ваше императорское величество, я думаю, батальон этот именуется шотландским?! Вы обратили мое внимание на мои корни рода Барклаев из этой страны. Да, мой предок Питер Барклай поддержал Карла Стюарта, а после казни короля, когда Кромвель, лорд-протектор Англии, бросил свои войска на Шотландию, бежал в Ригу. Дед Вильгельм стал бургомистром этого города, да и фамилия наша получила лифляндскую приставку. Я уже не шотландец, ваше величество, и связи с далекой прародиной практически оборваны. Могу ли я выполнить возложенные на меня поручения, в моих ли это будет силах?

— Хм… Вы даете, генерал, не ожидал! — Петр совершенно искренне рассмеялся. — Батальон шотландской гвардии действительно будет сформирован, но только через месяц. Его командиром я хочу назначить вас!

— Ваше величество, плененные на Соловках шотландцы отказались от английской присяги, и их почему-то снова вооружили и для чего-то держат в Петрозаводске. Из армии выдергивают всех офицеров, имеющих шотландские корни, и направляют в этот город. Мы сейчас воюем с Англией, а шотландцы, хоть и покорены, ненавидят своих поработителей, так что не нужно быть большим провидцем, государь!