Квартира была обставлена дорогой стильной мебелью, но довольно аскетично. В гостиной на черно-белом диване валялся в забытье давешний парень из лимузина, обнимавший пышногрудую брюнетку. Красивую люстру украшал красный лифчик. Ванная комната была отделана приятной глазу зеленой плиткой. Недолго думая, Никита снова скинул одежду и залез в душевую кабину, судя по обилию функций, влетевшую хозяину в копеечку.

Через четверть часа он, обмотавшись чужим полотенцем, вышел на кухню. У большого, как шкаф, холодильника стояла блондинка из спальни и жадно пила кефир прямо из бутылки. Из одежды на ней были лишь крошечные трусики.

— Привет! — смутился Никита.

Блондинка скосила на него взгляд, но пить не перестала. И только покончив с кефиром, сунула пустую бутылку в ведро с мусором и вытерла молочные усы.

— Чего соскочил? — спросила она довольно миролюбиво. — В такую рань?

Никита посмотрел на часы, мерно тикавшие на стене. Стрелки показывали два часа пополудни.

— Так привыкли мы рано вставать! — дурашливо ухмыльнулся он. — Коров пасти пора! Дрова рубить, печки топить!

— Мужчина, — томно сказала блондинка, — в ваших словах слишком много текста! Пойдемте приляжем! А то мне слегка нехорошо!

Никита покорно поплелся следом, чувствуя себя полным придурком. Она его еще за руку взяла, ну надо же! Как в детском саду, когда они с девчонками уходили целоваться за деревянный теремок. Постель со смятыми простынями и скомканным полотенцем смахивала на руины любовного гнезда.

Блондинка упала на постель, будто прыгала в бассейн — лицом вниз, утопив лицо в подушках. Никита старательно разгладил простыни и прилег рядом, стараясь разогнать туман в голове. Интересно, где он сейчас? И что вчера было?

— Ты какую-то пургу нес! — сонно произнесла девушка. — О самолетах, о шпионском заговоре и что тебе необходимо где-то спрятаться. Я плохо запомнила. Не до того было!

— А чем мы были заняты? — наивно спросил Никита, чувствуя, что краснеет. Неужто было?

Блондинка подняла голову.

— Ну, это уже чересчур! — возмутилась она и, облокотившись на подушку, насмешливо поинтересовалась: — А как меня зовут?

Никита вытянул подушку у себя из-под головы и закрыл ею лицо, чтобы не видеть ее удивительно синих глаз.

— Ты не сказала! — глухо произнес он.

— По-твоему, я похожа на девушку, которая ляжет в постель с первым встречным? — возмутилась она.

Никита стянул подушку с головы и, перевернувшись на бок, спросил с не меньшим интересом:

— А как меня зовут?

Девушка наморщила лоб, что-то беззвучно прошептала, а затем с надеждой произнесла:

— Артем?

— Нет!

— Антон?

— Мимо!

— Блин! Помню, что как-то на «А»! Андрей?

— Меня зовут Никита!

— Абзац! — вздохнула девушка, упала на спину и зажмурилась. — Вы меня нагнетаете! А разве ты не друг Тимохи?

— Кто такой Тимоха? Тот тип, что спит на диване?

— Ну да! Он говорил, что ты будто его друг детства, еще с голодных времен, когда папа был простым депутатом.

— Знать я вашего Тимоху не знаю! — решительно возразил Никита, с удовольствием оглядывая тонкую соблазнительную фигурку, которую девушка не удосужилась прикрыть одеялом.

— Откуда ж ты взялся?

— С Луны упал!

— Надо же, — хмыкнула девушка, — какого морячка в нашу гавань занесло!

— Может, ты скажешь, как тебя зовут? — спросил Никита.

Она снова повернулась к нему и улыбнулась, безошибочно уловив в его голосе ту особую, вкрадчивую интонацию, которая свойственна мужчинам, вставшим на тропу обольщения и соблазна. А Никита, из головы которого начисто выветрились все события прошлой ночи, вдруг узнал ее запах, горячий, с примесью цветочных и лимонных ноток дорогого парфюма. Узнал, словно волк, который бежал по своим волчьим делам, и вдруг наткнулся на след волчицы — позабытый и волнующий.

Она подвинулась ближе, опрокинула Никиту на спину и медленно, как в пошлых фильмах про любовь, стянула с него полотенце и взгромоздилась сверху. Никита поймал себя на мысли, что его руки автоматически тянутся к ней, скользят по талии и опускаются ниже, к маленьким тугим ягодицам…

А дальше как в американских горках… Плавно, плавно, а после вдруг — кульбит и сальто, да такое, что душа рвется наружу с животным криком, и следом резко — вверх и вниз! Верх и вниз! Отчего кожа становится горячей, а ладони — влажными, как у подростка. Только тебе, в отличие от прыщавого малолетки, уже не страшно…

Она наклонилась над Никитой. Ее длинные светлые волосы падали ему на голую грудь, приятно щекотали и волновали. Мурлыкая и ластясь, как кошка, она поцеловала его в висок, затем над бровью и в щеку, и после, куснув за мочку, тихо прошептала в самое ухо:

— Меня зовут Дашей!

* * *

Тимоха пробудился ближе к вечеру и долго болтался по квартире в белых трусах с черными буквами «Adidas» на крестце и маялся от жажды. В доме не осталось ни сока, ни минералки, ни кефира, кроме воды из-под крана, пить которую он решительно отказался.

За ужином Тимоха долго удивлялся, что принял Никиту за своего старого кореша. Пышногрудая брюнетка Ира вяло жевала тост и в беседе не участвовала.

— Вы ведь даже не похожи, — удивлялся Тимоха. — Он типа того, блондин, а ты эта… Ну, типа антисептик!

— Антипод! — поправила Дарья. — Тима, лучше не употребляй умных слов, если не знаешь их значения. Ты хотел сказать, что он — брюнет. Твой друг светлый, а Никита — темненький. Правильно?

— Правда, — расплылся в улыбке Тимоха. — Типа я хотел по-умному… Но Никитос меня понял!

Никита слушал и улыбался.

Находиться в этой беззаботной, легкомысленной, словно стая мотыльков, компании, было приятно и весело. Тревоги прошлого отступили на задний план и маячили неясными тенями, нестрашными, как забытый сон. Золотую молодежь ничего не волновало и не заботило, кроме развлечений. И даже призрак летней сессии был для них лишь мимолетным кошмаром, который легко развеять ворохом банкнот.

Тимоха и Ира ушли, когда уже сгущались сумерки. Никита тоже порывался уйти, вяло и неубедительно, сознавая, что идти ему, собственно, некуда, однако Даша решительно воспротивилась и оставила его у себя.

— Уф! — выдохнула она, когда за Тимохой и Ирой закрылась дверь. — Думала, никогда не уйдут! Нет, я их, конечно, люблю и все такое, но бухать три дня подряд — это даже для меня чересчур!

— А что ж я такое выпил в клубе, не знаешь? — спросил Никита. — Убойно-зеленое?

Дарья рассмеялась.

— О, это адская смесь! Называется «Встретимся завтра». Обычно пьется на посошок и не такими ведрами, как вы с Тимой выкушали!