Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лицо Егора похолодело, в глазах замерцал тусклый желтоватый огонек.
– Где-то я это уже слышал, – сказал он.
Еще два охранника, скользнув в стороны, попытались быстро обойти его сбоку. Волчок, не говоря ни слова, дважды нажал на спусковой крючок. Два «белокурых волка» рухнули на землю, истекая кровью.
Тут доктор Морель взревел, как медведь, и изо всех сил ударил Егора затылком в лицо. Боль ослепила Егора, он ослабил хватку, доктор прыгнул вниз, и охранники открыли шквальный огонь из пистолетов.
В тот же миг сноп ослепительного света ударил Егору в глаза. Свет этот ослепил и оглушил его, лишив ощущения реальности.
– Егор! – услышал он негромкий стариковский голос. – Егор, ты слышишь меня?
Егору показалось, будто он поднимается в воздух, прямо навстречу черному, беззвездному небу.
«Должно быть, я умираю», – подумал он.
Свет стремительно померк. Мир вокруг погрузился в темноту, а густой, вязкий воздух, в котором висел Егор, превратился в маслянистую жидкость, которой была заполнена ванна.
И тогда он все понял.
– Я вернулся, – тихо прошептал Волчок, чувствуя, как расслабляется усталое тело. – Я снова дома.
– Нет, это просто непостижимо! – ворчал голос. – Пробраться тайком в мой дом, включить Машину… Да кто тебе дал право так поступать?
Егор открыл глаза и увидел худое лицо профессора со всклокоченными седыми волосами и черной полоской крашеных усов над морщинистой губой.
– Профессор… – сиплым от усталости голосом пробормотал он. – Это в самом деле вы?
– Какого черта ты делаешь в моей лаборатории, Волчок? – сердито спросил Терехов.
Егор смотрел на него с улыбкой.
– Проф, – снова заговорил он, – если бы вы знали, как я рад вас видеть.
– Не смей лыбиться, когда я тебя ругаю. Рад он, видите ли… Ты чуть не угробил Машину! Почему не проверил предохранители? А рычаг хронометра почему не зафиксировал? У тебя что – руки прямо из мозга растут?
Егор не ответил. Он поднялся в ванне, перешагнул через борт и ступил босой ногой на резиновый коврик.
– Давай-давай, – проворчал Терехов, – еще потоп мне тут устрой.
Волчок смотрел на Терехова веселым взглядом:
– Выглядите неплохо, проф. Как ваше здоровье?
– Еще жив, как видишь, – сухо сказал профессор. – Но не уходи от вопроса. Что ты делал в лаборатории?
– Думаю, ответ на этот вопрос очевиден, – сказал Егор. – Я пришел, чтобы воспользоваться Машиной.
– Но зачем?
– Хотел устранить одну проблему.
Терехов пристально посмотрел Егору в глаза и вдруг побледнел.
– Боже… – выдохнул он. – Ты решил подкорректировать историю? Этого я и опасался! Я знал, что рано или поздно ты задумаешь проделать что-нибудь этакое. А ну, признавайся, парень, что ты натворил?
– Ничего особенного. Просто убил Гитлера.
– Убил… Гитлера?
Профессор вытаращил на Волчка глаза и едва не задохнулся от изумления, ужаса и возмущения.
– Убил, – подтвердил Егор. – А потом воскресил. Это было долгое путешествие. Кстати, у меня в кармане куртки есть сигареты. Будьте так любезны, проф, подайте их мне.
Терехов тряхнул седовласой головой:
– Ничего не понимаю.
– Сигареты у меня в…
– Да я не об этом. Я о твоих приключениях.
– Я и сам не все понимаю, – признался Волчок. – Знаю только, что совершил ошибку, а потом ее исправил.
– Но…
– Проф, что если мы поговорим об этом позже? – перебил Егор. – Если честно, я валюсь с ног от усталости. У вас найдется для меня чистая постель?
Профессор несколько секунд молчал, хмуря брови и гневно сверкая голубыми глазами, а затем голосом смирившегося с кошмаром человека ответил:
– Только если ты сходишь в душ и смоешь с себя эту дрянь.
– С удовольствием, – улыбнулся Волчок. – Но сперва сигарету. Если сейчас не затянусь, помру прямо на этом коврике.
Егор наконец закончил рассказ и замолчал, вопросительно глядя на Терехова. Тот сидел в красном плюшевом кресле, закутавшись в свой роскошный восточный халат и нахохлившись, как воробей. Фужер в его руке давно опустел, но профессор не обращал на это внимания.
– Ну? – спросил его Егор.
– Чего «ну»? – хмуро отозвался Терехов.
– Это было в самом деле?
– Где?
– Там. Огромные роботы со свастикой на боку, лужи крови, выжженные руины на месте Москвы… Это все мне не привиделось?
Профессор усмехнулся, повертел в пальцах фужер:
– Думаю, все это было взаправду. Время – таинственная и непонятная субстанция. Если вообще «субстанция»… Оно распадается на прошлое, настоящее и будущее. Но прошлого уже нет, будущего еще нет, а настоящее неуловимо, поэтому тоже не существует. Время – это распавшаяся вечность, и в этой распавшейся вечности неуловима ни одна из распавшихся частей.
– А как насчет «радости мгновения»? – поинтересовался Егор.
Профессор дернул морщинистой щекой:
– Радость мгновения не переживается, как полнота вечности. В ней присутствует отравленность стремительно мчащимся временем. Мгновение, как часть уходящего времени, несет в себе всю разорванность, всю мучительность времени, вечное разделение на прошлое и будущее. Мы, люди, с рождения отравлены временем, потому-то наши судьбы полны превратностей, а сердца – смутной тоски.
Егор хмыкнул и сказал:
– Жаль прерывать ваши философские рассуждения, проф, но я хотел услышать другое. Признает ли современная физика существование параллельных реальностей?
Профессор на секунду наморщил лоб, а потом ответил:
– Скажем так, она их не отрицает.
– И этому есть научные доказательства?
– Безусловно, – кивнул Терехов.
– Расскажите мне.
Брови профессора удивленно приподнялись:
– Сейчас?
– Да.
– Но я думал, ты устал.
– Это не важно. Я должен быть уверен, что все, что со мной произошло, было реальностью, а не кошмарным сном.
Терехов посмотрел на него грустным взглядом и сказал:
– Ты не сможешь узнать это наверняка, Волчок.
– Я понимаю. И все-таки жду вашего рассказа.
Профессор потянулся за бутылкой «Каберне». Наполняя вином хрустальный фужер, старик бросил на Егора странный, быстрый взгляд, однако Волчок, погруженный в свои мысли, не обратил на это внимания.