— Бежим! — крикнул Реми. — Обратно, к трубам!

Он ухватил Капи за руку, и они вместе со всех ног понеслись назад, в укрытие. До труб было метров пятьдесят. Их можно пробежать за девять секунд. Шанс на спасение у них был. К холере не хватало ещё только укуса бешеной собаки. К тому же этих собак так много, что с ними не справиться — вмиг разорвут и сожрут. Вон, даже Акела после схватки с рыжими псам изнемог и умер. Реми на бегу споткнулся, больно ударил обо что-то колено и ткнулся руками в землю. В то же мгновенье несколько псов вцепились в него, ухватив за штаны и за рукав рубашки. Капи издал пронзительный рыдающий вопль. Отмахиваясь от собак джемпером, Реми сердито крикнул:

— Чего орёшь?! Беги скорее! Я их отвлеку и тоже как-нибудь выкарабкаюсь!

Тут собачьи зубы вонзились Реми в запястье и в икру Он почувствовал, что всё его тело будто обожгло, и затрясся не столько от боли, сколько от ярости: «Ах, чёрт! Это что же?! Меня собаки сожрут?! Хоть бы та шелудивая тварь, которая вчера за нами увязалась, помогла, что ли! Может, она затаила злобу, что я её пнул, и теперь привела своих свести со мной счёты?» Острая боль пронзила щиколотку. Два пса победно ухватил Реми за ногу и стали грызть. Он упал, продолжая отбиваться от собак руками и ногами. Собаки кусали за руки, и тянули, и грызли его за ноги. От страшной боли он закричал. Кровь текла по телу, слёзы заливали лицо. К запаху крови примешивался собачий дух. Эти твари, видно, гниют заживо. От моей крови гнилью не пахнет. Надо же! Думал, что умру от холеры, а приходится погибать такой паскудной смертью. Вон, всё тело уже в крови. Много вытекло крови. Вон, как кровь дымится… И тело, и вонючие собачьи морды — все красны от моей бесценной крови. Они хотят меня всего сожрать, с косточками. Надо бежать! Я сейчас уже не Акела — я стал обычным человеком. И теперь эти псы пожирают мою плоть. Ох, лучше уж было умереть от холеры. Какой-то пёс укусил его в щёку. Другой оторвал кусок от живота. Ветер дохнул во внутренности. Температура тела стала падать. Он вспомнил запах крови, который был знаком ему с детства, с кладбища. Это был тот самый запах. Тогда тоже крови вокруг было так много, что он даже удивился. Кровь, вытекшая из трёх тел, образовала на земле большую лужу. Одна треть этой крови принадлежала отцу Капи. Запах крови отца Капи был в начале моей жизни, и с тем же запахом моей собственной крови жизнь моя кончается. Это уж слишком! Неужели я родился и жил только для того, чтобы меня сожрали собаки?! Выходит, жизнь моя оказалась ещё более жалкой, чем у отца. Как же так получилось?!

В ушах у него вдруг зазвучал — словно луч пронизал тьму — совсем другой вой, заглушивший лай и вой гнусной собачьей своры. Тоскливая чистая мелодия, напоминающая волчью «Песню смерти», возносилась к небесам. Он оглянулся, чтобы увидеть, откуда доносится вой, и мутнеющим взором увидел, что Капи, стоящий на штабеле труб, превратился в белого пса и теперь, задрав к небу морду, вёл свою печальную песнь. Ага! Значит, Капи в порядке! И сейчас Капи провожает меня в последний путь — меня, чья жизнь начиналась с запаха крови его отца! Что ж, всё сходится… Но по крайней мере я умираю не в одиночестве. У меня есть Капи. Реми улыбнулся. От клича Капи боль перестала терзать его.

— Мы с тобой одной крови, ты и я! Мы с тобой одной крови, ты и я!

Клич Капи звучал у него в ушах и тогда, когда собаки окровавленными зубами отгрызли ему уши и нос. Они перегрызли ему горло, обглодали ноги. Реми уходил из жизни, а Капи, стоя на трубах, всё вела с неослабевающей силой свою прекрасную тоскливую песнь, обращённую к небесам:

— Мы с тобой одной крови, ты и я!

20 февраля 1947 г.

Двадцатидвухлетняя девушка загрызена бродячими собаками?

Вчера, 19.02, в начале десятого утра Рютаро Ёсикава, проживающий в токийском районе Сэтагая, в квартане Карасуяма-накамати, обнаружил на пустыре тело субтильной девушки лет двадцати, загрызенной собаками, о чём и сообщил в полицейский участок Сэйдзё.

По словам господина Ёсикава, накануне, вечером 18 февраля, сразу же после землетрясения, примерно в половине одиннадцатого он несколько раз слышал неподалёку собачий лай, а также крики о помощи. Кричала женщина. Он уже видел перед тем трёх больших бродячих собак, ютившихся на пустыре за сараем. По его утверждению, бродячие собаки давно облюбовали пустырь для жилья, и, очевидно, сворой напали на девушку, когда та проходила мимо.

Безуспешный отлов бродячих собак?

По поручению уполномоченного Управления полиции по профилактике эпидемических заболеваний четыре группы спецработников в течение ряда дней проводили отлов бродячих собак по районам. Если в декабре прошлого года было поймано 55 животных, то в январе текущего года результат составил 78 штук, а в феврале на 19-е число — только 30. Операция проводится обычно на обширной территории посменно полицейскими, которые постоянно меняются в течение дня, что делает их работу малоэффективной.

3 июля 1947 г.

Бродячие собаки убивают детей.

Пострадавшие в Йокосуке

«Из Йокосуки»

Первого июля около пяти часов вечера Хироси, старший сын г-на Сиро Гото, проживающего по адресу Йокосука, квартал Сурэми, 503, гулял с пятью друзьями на холме за домом, где на него напала свора из семи бродячих собак. Хироси был загрызен насмерть, и всё его тело обглодано. Пятеро других мальчиков в ужасе бросились бежать, но собаки преследовали их до самого подножья холма, где напали на семилетнюю третью дочку жителя того же квартала (дом № 519) г-на Исаму Кудо по имени Хидэко, которая получила несколько лёгких укусов в области живота.

Кроме того, в пять часов утра 1 июля старшая дочь г-жи Айко Хосака, проживающей в квартале Хэми, дом 1062, Ёко (23 года) была укушена за правую ногу, и на лечение раны потребуется неделя. Утром 2 июля была атакована собаками Сатоко (3 года), старшая дочь г-на Сигэтаро Оно, проживающего в квартале Ирияма, дом 235. У девочки обнаружены сильные укусы правого плеча и спины. Состояние тяжёлое, и на лечение потребуется не менее месяца.

Поскольку имеются и другие пострадавшие, полицейское управление Йокосуки при поддержке местного Союза молодёжи начало радикальную кампанию по отлову бродячих собак.

Капи проснулась от громкого и протяжного голоса, объявлявшего по радио название станции: «Та-а-карадзука-а! Та-а-карадзука-а!» Она уже хотела было сказать: «Мам! Слышишь, уже Такарадзука!», но, обернувшись, увидела сидящего рядом Реми и поняла, что их совместное путешествие всё ещё продолжается. Рот у Реми был открыт, лицо заросло щетиной, и весь он был сейчас похож на енота, забывшегося глубоким сном. Вспомнив о его болезни, Капи потрогала у Реми лоб. Температура как будто бы понизилась. Если так, возможно, у него и не холера… Капи внимательно осмотрела лицо Реми, уши, руки, штаны, но нигде не нашла следов собачьих укусов или крови. Она ощупала своё лицо — никаких ран не было! И одежда нигде не порвана! Зуд от блошиных укусов тоже прошёл. Она совсем успокоилась и сладко потянулась. В животе заурчало. Тут ей что-то пришло в голову, она полезла в свой узелок и вытащила одну картофелину из тех, что выменяла вчера. Она разломила большой клубень на две части и принялась за свою половину Холодная картошка была невкусная, пресная. Хорошо бы сейчас горяченькой варёной картошки с маслом! Капи не удержалась и вздохнула. А ещё вкусное блюдо — рис с яйцом. И кукурузы неплохо бы погрызть. Она огляделась по сторонам. Этот поезд тоже был полон, люди стояли в проходе. Ей вдруг показалось, что где-то там, в проходе, мелькнули фигуры мамы и братца Тон-тяна.