Она посмотрела на книгу в руках Эмили. Значит, родители ДиЛаурентис могли годами отправлять Джейсона к мозгоправам и держать это в секрете. Возможно, они скрывали и другие сведения о Джейсоне? Сегодня Джейсон так взбеленился… Может быть, он относится к людям, которые до поры до времени умело скрывают свой гнев и кажутся добрыми и милым, пока… пока не случится срыв? Возможно, Вилден тоже такой?

– Что, если Джейсон узнал, что Эли и Йен встречаются? – вслух предположила Ария. – В тот день, когда Джейсон подбежал к Эли и Йену на школьном дворе, он так горячо защищал ее, как будто что-то знал. Может быть, Вилден имел в виду именно это, когда написал: «Просто не могу поверить в то, что сделал этот урод»? Наверное, любой старший брат захочет убить парня, который спутается с его сестрой.

Ханна скрестила ноги и наморщила лоб, погрузившись в размышления.

– В чате Йен писал, что какие-то «они» хотят его погубить. Что, если «они» – это Джейсон и Вилден?

– Но Йен дал понять, что пуститься в бега его заставили именно те люди, которые стоят за всей историей с Эли, – сказала Эмили. – Значит…

– Джейсон и Вилден имеют какое-то отношение к убийству Эли! – прошептала Ханна. – Возможно, это был несчастный случай. Может быть, произошло что-то ужасное, чего они не планировали и не могли предвидеть?

Ария почувствовала подступающую тошноту. Могло ли это быть правдой? Она посмотрела на подруг.

– Единственный человек, который знает правду, это Йен. Может, попробуем поговорить с ним в мессенджере? Как вы думаете, он нам ответит?

Они неуверенно переглянулись, не зная, что делать. На танцевальной площадке грохотали басы. По залу плыли ароматы жареных на гриле креветок и филе-миньон, заставлявшие содрогаться вегетарианский желудок Арии. Она тяжело дышала, ее нервы были на пределе. Неожиданно взгляд Арии зацепился за синий лоскут флага, который Ханна прицепила к цепочке своей сумочки. Она ткнула пальцем в черную кляксу, вспомнив, как Ханна рассказывала про нее на вечеринке Мередит.

– Почему ты нарисовала на флаге лягушку анимашку?

Ханна поморгала, словно никак не могла взять в толк, почему Ария сменила тему. Потом она отвязала кусок флага, разгладила ткань и показала подругам рисунок. Здесь был и логотип «Шанель», и девочка-хоккеистка, и инициалы Луи Виттон.

– Я решила украсить его в память об Эли, поэтому повторила все то, что она когда-то нарисовала на своем флажке.

Ария прикусила ноготь большого пальца.

– Ханна, но Эли не рисовала лягушку анимашку на своем флаге.

Ханна в замешательстве уставилась на нее.

– Нет, рисовала! В тот день, когда она рассказала нам про свой кусок флага, я пришла домой и в точности записала все, что она сказала.

Леденящая дрожь пробежала по спине Арии.

– Она не рисовала лягушку анимашку, – повторила она. – Она вообще не рисовала никаких животных.

Глаза Ханны испуганно забегали, кровь отлила от ее лица. Эмили заправила за уши выбившиеся прядки волос и с тревогой посмотрела на Арию.

– Откуда ты знаешь?

У Арии скрутило живот. Сейчас она испытывала такой же невообразимый ужас, как в тот далекий день, когда ей было шесть лет, и она захотела прокатиться на американских горках для больших ребят. Отец пристегнул ее к креслу и опустил тяжелый металлический поручень перед ее грудью, но когда вагонетки вот-вот должны были тронуться с места, Арию охватила дикая паника. Она орала и орала, пока техник парка развлечений не остановил аттракцион и не позволил ей сойти.

Подруги смотрели на нее, ожидая ответа. Арии смертельно не хотелось говорить об этом, но она понимала, что придется выложить всю правду. Она глубоко вздохнула.

– В тот день, когда мы хотели украсть флаг Эли, я пошла домой через лес. И услышала, как кто-то идет мне навстречу. Это был… Джейсон. И он… короче, у него был флаг Эли. Я даже не успела ничего понять, как он вдруг сунул его мне в руки. И ничего не объяснил, просто отдал и все. Я знала, что должна вернуть флаг Эли, но подумала, что Джейсон этого не хочет. И еще я подумала, что у него, наверное, были причины забрать у Эли флаг. Возможно, он решил, что Эли нашла его слишком легко, и это нечестно. Или он волновался из-за Йена, который сказал на школьном дворе, что готов убить Эли ради этого куска флага. Или… или что он отдал мне этот флаг, потому что я ему нравлюсь…

Эмили фыркнула и потрясла гроссбухом из верхней комнаты.

– Или потому, что у него были проблемы с головой!

– Тогда я не знала, что думать, – слабо возразила Ария.

– И поэтому ты решила врать Эли! – осуждающе выпалила Эмили.

Ария застонала. Она так и знала, что Эмили ничего не поймет!

– Эли тоже нам врала! – выкрикнула она. – У всех нас есть свои секреты друг от друга! Что в этом такого страшного?

Эмили пожала плечами и отвернулась.

– Я хотела вернуть его Эли, честное слово, – устало сказала Ария. – Но тут мы с ней вдруг подружились. И чем больше проходило времени, тем труднее мне было это сделать. Я просто не знала, как поступить. – Она снова кивнула на лоскут Ханны. – Знаете, я не видела флаг Эли с того самого дня, как получила его, но клянусь вам, что там нет никакой лягушки!

Ханна вскинула голову.

– Стоп-стоп. Ария, ты хочешь сказать, что этот флаг до сих пор у тебя?

– Все эти годы он лежал в старой обувной коробке, – кивнула Ария. – Когда я перевозила свои вещи к отцу, то случайно увидела эту коробку. Но так и не открыла ее.

Ханна вдруг побелела.

– Сегодня утром мне приснилось то утро, когда мы хотели украсть у Эли ее флаг. Слушай, я должна его увидеть!

Ария начала протестовать, но тут ее телефон вдруг завибрировал в сумке.

– Подождите, – пробормотала она, взглянув на экран. – У меня новое сообщение.

Из крошечного клатча Эмили тоже донеслось жужжание.

– У меня тоже, – прошептала она.

Девушки уставились друг на друга. Айфон Ханны молчал, но она прильнула к «Нокии» Эмили. Ария посмотрела на экран своего телефона и открыла сообщение.

Ария в замешательстве посмотрела на подруг.

– Похоже, тут говорится об амбаре Спенсер, – прошептала Эмили и вдруг разинула рот. – Я сегодня днем говорила со Спенсер! Она осталась в амбаре… совсем одна. – Эмили указала на слова «…большие грозные полицейские уже ушли…»: — Может быть, она в опасности? Что, если «Э» предупреждает нас, что вот-вот случится что-то ужасное?