— Здравствуй, дорогой, здравствуй! Проходи, Игорек, — максимально ласково проворковал Ковтун.

Глаза его тем временем цепко фиксировали все почти незаметные изменения в облике олигарха. Всегда отглаженные, со стрелочками брюки теперь больше смахивали на бесформенные треники, а рубашка явно не менялась. Галстук затянут кривым узлом, верхняя пуговица сорочки не то что не застегнута, а просто оторвана, о чем красноречиво свидетельствует повисшая ниточка.

— Ну, расскажи, милый мой, как у тебя идет «Император»? — ударил из главного орудия Ковтун.

Поклонский осел в кресло, потрепал свои золотые вихры и закряхтел.

— Ну-у-у, Егор Кузьмич, все по плану. Есть небольшие задержки… технического плана, — выдавил девелопер.

— Ах так? Значит, технического? — улыбнулся министр.

— Исключительно. Пара дней, и начнем рыть котлован! — бодро откликнулся Поклонский.

— Ну-ну. Котлован? А мне так не кажется. Ты неделю назад говорил, что котлован уже роется. Или ты его закопал обратно? А может, просто врал? — рыкнул Ковтун.

Поклонский вспыхнул и тут же яростно погасил в себе естественный приступ чувства собственного достоинства. Ему не с руки было ругаться с министром строительства страны — даже не из-за несомненного веса Ковтуна. Просто стоит подобной новости просочиться в свет, и будешь полностью разорен. Это не та ситуация, когда «на миру и смерть красна»; теперь граждане чутко следят за каждым шорохом, доносящимся из-за Кремлевской стены. Чуть намекнут, что банки зашатались, и лавина вкладчиков сметает вместе со своими кровными сбережениями сразу десяток банков. Та же ситуация и на стройках: выволочка от министра означает очень многое.

— Н-н-не-е-ет! — приниженно заверил Игорь. — Я не врал. Мне докладывали, и я докладывал. Говорили, техника работает, снос начался. А потом… потом…

— Появился Павлов, — закончил за него Егор Кузьмич.

И Поклонский, обучавшийся владеть собой у лучших специалистов, совладать с собой не смог.

— Откуда вы знаете?..

— Он и у меня был, — задумчиво произнес Ковтун, — и настроен Артем Андреевич весьма решительно…

Поклонский нервно хихикнул.

— Он ничего не успеет сделать. Дома больше нет.

Ковтун заинтересовался:

— А ну-ка, поточнее… что значит «дома больше нет»?

— Я договорился с БТИ, — пояснил Поклонский, — так что досье со всеми поэтажными планами уже у меня.

— А ну-ка, покажи, — заинтересованно подался вперед Егор Кузьмич; ему очень хотелось посмотреть, как выглядит квартира покойного Андрея Андреевича.

Поклонский пожал плечами, достал телефон и принялся искать нужный номер.

— Сейчас привезут. Ага, вот он. Федор? Слушай, Федор, подвези-ка мне досье на этот дом — целиком, с поэтажными планами и всей этой… что?! Не понял… как так — вернул?

Ковтун вперся в Поклонского немигающим взглядом: Игорь Михайлович менялся в лице прямо на его глазах — менялась мимика, менялся и цвет кожи… сначала Игореша покраснел, затем начал бледнеть и, наконец, даже немного позеленел.

— Ну, что? — требовательно уставился ему в зрачки Ковтун. — Что там стряслось?

Поклонский сунул телефон в карман и криво, как-то потерянно улыбнулся.

— В БТИ заходил какой-то судья со связями в Кремле. Запугал их там до смерти…

Егор Кузьмич презрительно усмехнулся:

— А может быть, не судья, а «телесудья»?

Поклонский на мгновение ушел в себя, явно признал версию состоятельной, и лицо его начало наливаться кровью:

— Поверьте, Егор Кузьмич! Я продавлю! Этот Павлову меня еще попляшет! И с БТИ разберусь! Если взяла, пусть отрабатывает! И эту Штольц лично за космы вышвырну!

Поклонский, разгорячившись, вскочил из-за стола, но министр остановил его одним повелительным жестом:

— Стой! Сядь! Слушай!

Ковтун потянул верхний ящик стола и достал пистолет «ТТ». От вида оружия Поклонский дернулся и, насколько это было возможно, отодвинулся. И тогда Егор Кузьмич поднял пистолет, передернул затвор и повернул ствол так, чтобы девелоперу отчетливо было видно вороненое отверстие.

— Гляди, Игоряша, даю тебе сутки. Если подведешь, я тебя лично расстреляю. И еще…

На столе требовательно зазвонила «вертушка», и Ковтун поморщился и, подав девелоперу знак обождать, поднял трубку:

— Але…

Это был сенатор Кныш.

— Здорово, Егор Кузьмич, — тихо произнес Кныш, и уже по этой интонации было понятно: ничего хорошего звонок не предвещает.

— Здравствуйте, Александр Сергеевич, — глядя на зажатый в руке пистолет, осторожно ответил Ковтун.

— От меня только что ушел Артемий Павлов. Знаешь такого?

Ковтун прокашлялся, положил пистолет на стол и взял трубку «вертушки» обеими руками.

— Да, Александр Сергеевич… знаю.

— Его тезисы о неважной работе строительного сектора показались мне убедительными, — строго произнес Кныш, — и я просто вынужден поставить вопрос о создании новой сенатской комиссии. Будем проверять все. Начнем с тебя.

Ковтун моментально взмок.

— Александр Сергеевич, но нельзя же вот так…

И сам же понял, что несет чушь. Такие люди, как сенатор Кныш, никогда и ничего не делают с бухты-барахты. И если он создает сенатскую комиссию, значит, дело не только в адвокате Павлове, и обойтись без комиссии уже нельзя.

— Будь здоров, — пожелал Кныш, и связь прервалась.

Ковтун вернул трубку на рычаги и уставился прямо перед собой. Он знал, как работают сенатские комиссии, и что скоро, совсем скоро последуют оргвыводы, а затем и «меры»… Нет, Ковтун не опасался «мер», просто в такой ситуации все свои деньги следовало держать в руках — и покрепче.

— Короче, так, — поднял он взгляд на Поклонского, — каждый день просрочки для тебя — «лимон»! Уже на сей день с тебя причитается… — Егор Кузьмич снова взял в руки пистолет. — Так, десяточка будет.

Поклонский растерянно хлопнул глазами.

— В течение часа перекинь бабки, сам знаешь, куда…

Ковтун описал в воздухе стволом пистолета воображаемую дугу, которая должна была символизировать перевод денег на офшорный счет, а Поклонский так и смотрел в ствол — как загипнотизированный.

— Что молчишь? — грубо окликнул его вооруженный генерал.

— М-мм… — тяжело вздохнул девелопер. — А что я могу сказать? Вы, Егор Кузьмич, «Репортаж с петлей на шее» читали? Так вот, вы мне сейчас этот роман и инсценировали. Я согласен! Что я могу еще сказать?

Генерал оглядел его снова. Покачал головой:

— Ой, не верю я тебе, Игоряша! Вот хоть тресни, не верю! Смотри, Поклонский, не крути!!! С генералом Ковтуном никто шуток не шутил! Расстреляю! Рука не дрогнет. А мой друг министр внутренних дел оформит как самооборону. А то и вовсе вывезем тебя на свалку и там зароем. Никто и не вспомнит. Понял? Пшел прочь!