Общество фрагментизировалось на фоне «замораживания» властями объективных экономических тенденций, войн (Русско-турецкой и Русско-японской), аграрного кризиса и развития капитализма (индустриализация). Узел противоречий затягивался, и правительство со своими мерами опаздывало как минимум на полстолетия.

Именно имперскому правительству удалось сделать то, что не получилось у народовольцев: раскачать лодку крестьянского быта и вызвать рост недовольства в деревне. Половинчатых и никого не удовлетворявших «великих» реформ хватило на 40 лет. Бурный рост населения, нехватка земли, рукотворный голод, возникший в результате экспорта продовольствия, отсутствие возможности в условиях общинного землевладения распоряжаться земельным наделом и при этом необходимость платить за него (и все это на фоне падения величины реального надела земли и среднего сбора хлеба на душу сельского населения, обострения конкуренции на мировом рынке из-за появления на нем американского, а затем и германского зерна) сделали свое дело. С 1890-х гг. в Центральной России – самом важном регионе страны – начался тяжелый аграрный кризис, который власть могла разрешить только одним, крайне радикальным способом: отобрать землю у дворян и передать ее крестьянам во владение без выкупа. С. Ю. Витте предложил именно это: провести принудительное изъятие помещичьих земель в пользу крестьян, за что был записан недальновидной государственной элитой в разряд злостных революционеров.

То, что Россия стоит на пороге «великих потрясений» понимали все. В конце 1904 г. министр внутренних дел князь П. Д. Святополк-Мирский с ужасом писал в своем дневнике: «Россия превратилась в бочку пороха и была доведена до «вулканического состояния»». Другой князь, философ С. Н. Трубецкой, на встрече с Николаем II умолял его стать не «царем дворян», а «царем народа». Все было бесполезно, власть, словно лишившись разума, падала сама и тащила страну в бездну.

А. И. Куприн оценил сложившуюся ситуацию так: «Пушкин, почти пророк, с ужасом думал о том времени, когда разразится «бессмысленный и беспощадный русский бунт». Теперь мы находимся накануне такого бунта. Пусть не думают, что восставшие солдаты будут маршировать под красным, черным или белым знаменем. Они будут шагать вперед, неся перед собой кол, на острие которого будут красоваться отрубленные человеческие головы. И за этим символом пойдет более чем стомиллионный народ, для того чтобы совершать грабежи, убийства и разбой».

И если вспомнить те кровавые ужасы, которые совершали и белые, и красные в период Гражданской войны в России, то надо признать, что Куприн недалеко ушел от истины.

Как и многие другие подобные исторические события, Русская революция 1905 г. началась с провокации, устроенной попом Гапоном 9 января 1905 г. Восстания в армии и на флотах, многочисленнее стачки, слившиеся во Всероссийскую, бои на Пресне – вот лишь отдельные ее этапы.

Как справедливо указывают некоторые историки, революция 1905 г. была буржуазной по характеру и решала два основных вопроса: т. н. буржуазные свободы и земельный вопрос. То, что имперское правительство не захотело решить «сверху» во второй половине XIX века, буржуазия решила руками тех, кто находился внизу социальной лестницы. Рабочие и крестьяне несли огонь революции в своих мозолистых руках, но в него подбрасывали ассигнации те, кто рассчитывал стать бенефициаром кровавых событий: именно молодая российская буржуазия финансировала самые радикальные партии. Деньги на революцию собирали всем капиталистическим миром, по подписке: мебельный фабрикант Н. Шмидт дал на правое дело 15000 рублей, знаменитый Савва Морозов – 20000…

Требования пролетариата к «царизму» писали тоже «правильные» люди. Рабочие, расстрелянные у Зимнего дворца, несли петицию, в которой просили «даровать» не только (и не столько) экономические свободы (8-часовой рабочий день и свободу собраний и профсоюзов), сколько политические: провести всеобщие, тайные и равные выборы в Учредительное собрание, «ответственное» правительство, демократические свободы, политическую амнистию и т. д.

Эти политические требования были поддержаны огнем броненосца «Потемкин» и баррикадами на улицах Москвы.

Премьер Витте предложил два способа решения проблемы: либо найти диктатора и поручить ему утопить восстание в крови, либо пойти на уступки и ввести конституцию.

Царь и правительство, как всегда, выбрало половинчатое решение.

Манифест 17 октября теоретически дал народу политические свободы: личности, совести, собраний, союзов, но на практике продолжил ту же политику Александра II, которая главной целью ставила сохранение господствующего положения поместного дворянства. Выборы оказались, вопреки требованиям восставших, многоступенчатыми, неравными и невсеобщими. Все избиратели делились на четыре курии: помещики, городские собственники, рабочие и крестьяне. Каждая из них выбирала своих выборщиков в избирательные округа. Закон о выборах, принятый 11 декабря 1905 г., был очень сложный и запутанный и в первую очередь обеспечивал привилегии помещиков. Полномочия Государственной Думы заранее сильно ограничивались.

Правительство Витте провело реформу Государственного совета, который превращался из законосовещательного органа, все члены которого ранее назначались царем, в верхнюю палату будущего парламента, имеющую равные с Думой законодательные полномочия. Изменен был и состав Государственного совета. Число членов увеличивалось втрое, половина из них по-прежнему назначалась царем, другая же избиралась на основе высокого имущественного ценза. Таким образом, в составе Госсовета преобладали поместное дворянство и крупная буржуазия. 19 октября 1905 г. было учреждено объединенное правительство – преобразованный С. Ю. Витте высший исполнительный орган страны – Совет министров. Как и прежде, император назначал и смещал министров, ответственных только перед ним, а не перед Думой.

Таким образом, императорская власть поделилась с дворянством (уже де-юре, а не только де-факто) своим правом законодательствовать, а дворянство слегка подвинулось, чтобы пропустить к высшей государственной власти отдельных избранных представителей крупной буржуазии.

Перед открытием Государственной Думы были опубликованы новые «Основные законы», в которых отсутствовало определение царской власти как «неограниченной» (слово «неограниченная» было заменено на слово «верховная»). Ряд статей придавал «Основным законам» сходство с конституцией. Однако на практике правящим классом так и осталось поместное дворянство. Власть снова отделалась косметическим ремонтом Империи и легким испугом. Об отношении правительства к «законодательному» народному представительству свидетельствует тот факт, что премьер-министр И. Горемыкин предложил как-то депутатам заняться вопросом об ассигновании средств на постройку прачечной для сторожей Юрьевского (Тарту) университета.

А 3 июня 1907 года Дума и вовсе была распущена. Правительство приступило к реализации второго предложения Витте – о введении в России диктатуры.

По новому избирательному закону права крестьян (которые не оправдали надежд властей и голосовали на предыдущих выборах не за своих благодетелей-помещиков, а, в основном, за левые партии) и некоторых других категорий выборщиков были значительно урезаны. В III Государственной Думе крестьян стало в 2 раза меньше, рабочих – в 2,5, представителей Польши и Кавказа – в 3 раза, а народы Сибири и Средней Азии и вовсе потеряли право представительства в Думе. В Думу прошли в основном представители дворянства и крупной буржуазии. И тут нет ничего удивительного, если учесть, что теперь 1 голос помещика приравнивался к 4 голосам капиталистов, 260 крестьян и 543 рабочих! Помещики и крупная буржуазия получили две трети общего числа выборщиков, рабочим и крестьянам было оставлено около четверти выборщиков. Рабочие и крестьянские выборщики были лишены права самим избирать депутатов из своей среды. Это право было передано губернскому избирательному собранию в целом, где, в большинстве случаев, также преобладали помещики и буржуазия. Руководили Думой представители крупной буржуазии, октябристы – сначала Н. А. Хомяков, затем А. И. Гучков и М. В. Родзянко.