— Алло?

— Волин?.. — Опять «Волин». Ну кто еще мог позвонить ему среди ночи, кроме жены. Мало у него головной боли? — Волин, это ты?

— Я. Что тебе нужно? — спросил, и самому стало стыдно. Чего рычит? Она волнуется, наверное.

— Волин, кончай дурить. Приезжай домой. Я мяса нажарила, как ты любишь. — После батона с пакетом молока упоминание о мясе воспринималось как неприкрытое издевательство. — И Катька про тебя спрашивала.

— Поздно уже, я спать лег. Завтра позвоню.

— Где ты спать лег, Волин? — не поняла жена. — В прокуратуре?

— В «Метрополе»! — гавкнул он. — В президентском люксе!

— Почему ты на меня кричишь, Волин?

— Потому что нечего будить человека среди ночи и задавать дурацкие вопросы!

— В общем, так, Волин, — сухо сказала жена. — Если ты твердо намерен разводиться — тебе виднее. В конце концов, ты взрослый человек. Но развод не означает, что ты должен ночевать в кабинете. Приезжай домой, занимай любую комнату. Ни Катька, ни я беспокоить тебя не будем. Все. Надумаешь приехать, позвони сначала. Нас может не быть дома. Она повесила трубку. Вот так. Теперь попробуй усни. И дома-то, в нормальной постели, после такой вот «побудки» ворочался по часу, что уж говорить об этих чертовых стульях. Волин вздохнул. Взял пепельницу, поставил у своей новой «постели», закурил. Улегся, прикрыл глаза ладонью. С улицы в окно бил фонарь, а шторы в прокуратуре мало того, что тонкие, так еще и узкие. Как ни задергивай, все одно остается щель в полметра. Волин докурил, пристроил окурок в пепельнице, поерзал, подтягивая колени. Попробуй теперь найди то самое, заветное, положение. Нашел, вздохнул, подсунул кулак под голову. Ничего, спать можно. Закрыл глаза, задышал ровно и старательно, подманивая сон. Постепенно расслабился. Странно. Дома ворочался бы не меньше часа, а тут уже через три минуты сопел, как младенец. Наверное, в волинской родне имелась какая-то веточка, тянущаяся к известному химику. Во всяком случае, второй раз за ночь сработало благодушно подсознание. Он вдруг понял, какое отношение имеет алкоголичка Вера к маньяку-убийце. Все было просто, как яйцо вкрутую, и даже еще проще. Волин улыбнулся во сне. В это мгновение телефон зазвонил снова.

— Черт, — восклицание было непроизвольным, но очень эмоциональным. — Черт, черт, черт! На сей раз ему удалось не слететь со своего «насеста». Раскинув руки, словно орел на вершине горы, он осторожно сполз со стульев, подошел к телефону.

— Волин, слушаю. На том конце провода молчали, но, когда Волин уже готов был гаркнуть что-то раздраженно-злое, хрипловатый женский голос вдруг выдавил:

— Я знала ту девушку.

— Какую еще девушку? — все-таки он очень хотел спать. — Вы куда звоните?

— Сегодня в газете была напечатана фотография девушки, которую нашли мертвой несколько дней назад. Под фотографией — номер телефона, по которому нужно звонить. — Судя по голосу, девица была либо смущена, либо напугана. Волин почувствовал, что ему абсолютно не хочется спать. Сон прошел. Понедельник начался. В ночь с субботы на воскресенье. Девица продиктовала номер и добавила: — Извините. Я, видимо, ошиблась.

— Не ошиблись, — быстро, пока она не успела повесить трубку, произнес Волин. — Это я что-то… Не сразу сообразил. Простите. Значит, вы были знакомы с погибшей?

— Да. Она работала в службе «777». Зовут Алла. Фамилия — Ладожская. Волин испытал разочарование. Ради такого «обилия» информации не стоило сползать с «ложа пыток». Это ему и так известно. С другой стороны, звонящая девица все же знала Ладожскую лично и почему-то посчитала нужным позвонить. Значит, ей известно что-то важное. Относительно важное, разумеется. Хотя Волина интересовала любая мелочь, способная навести на след психопата-убийцы.

— Хорошо. Еще что-нибудь? Девица помедлила. Похоже, каждая следующая фраза давалась ей труднее предыдущей.

— Да, — сказала она наконец. — Я знаю, кто ее убил. Шок — слишком мягкое слово, чтобы описать эмоции Волина.

— Вы… что? Повторите, пожалуйста. Я, похоже, что-то не расслышал.

— Мне известен человек, убивший Аллу. Точнее, один из них.

— Один из них? Убийц несколько?

— Да, — теперь она говорила ровно и довольно спокойно. — Их двое. Вернее, я видела двоих.

— Вы их видели на месте преступления? Волин смел со стола бумаги в поисках своего ежедневника и ручки. Где они? Черт, вон, на полу. Он их смахнул вместе с бумагами. Пришлось корячиться, удерживая трубку у уха и одновременно пытаясь дотянуться до противоположной стены, у которой лежала толстая тетрадь. Шнур, зараза, слишком короток. Кто эта девица? Говорил же «Главному», умолял же, давайте поставим определитель номера. Нет средств. На то нет средств. На это нет средств. Не средств не хватает, а желания.

— Нет, не на месте преступления, но… поверьте мне, это они.

— Хорошо. Давайте я запишу вашу фамилию и — сейчас у нас сколько, без двадцати двенадцать? — минут через тридцать пришлю за вами машину. Вы ведь все равно не спите, правда?

— Я не хочу называть вам своего имени, — заявила девушка, и по ее голосу Волин понял: давить бесполезно. Хотя попробовать-то можно?

— Почему? Вы чего-то боитесь?

— Я должна стать одной из его жертв. Бах! Как дубиной по голове! Вот это да! Если эта девица не заурядная сумасшедшая, невесть как попавшая в банк или в службу «777», то… это и называется «хорошим шансом».

— Откуда вы знаете?

— Убийца звонит мне. Он называет себя Борей. Звонит и рассказывает об убитых девушках. Первой была Алла, потом еще одна девушка. А сегодня он сказал, что убил третью жертву. Правда, имени ее Боря тоже не назвал.

— Он звонит вам в «777»?

— Нет, я не работаю в «777».

— Кстати, вторую жертву звали Настей, а третью — Тамарой, — сказал Волин. — Тамара Галло. Она работала на радио. Вела выпуски новостей. Вы слышали о ней когда-нибудь?

— Нет. Никогда. Я не слушаю радио.

— Хорошо. Итак, он звонит вам после того, как убьет очередную девушку. Я правильно понял?

— Да. Правильно.

— Этот Боря… он еще что-нибудь вам рассказывал? Припомните, может быть, упоминал какие-то факты своей биографии? Или, скажем, причину убийств?

— Нет. Ничего такого он не говорил. Сказал только, что мы знакомы и что я в его списке седьмая.

— Почему именно седьмая? Проявив недюжинную ловкость, Волин все-таки умудрился дотянуться до ежедневника и ручки, пристроился на краешке стола, начал торопливо записывать.

— Не знаю. Просто сказал, что я в самом низу. И что я буду седьмой.

— В самом низу чего?

— Наверное, списка жертв.

— Понятно. Так вы сказали, что знаете убийц или убийцу.

— Да. Один из них сейчас сидит в машине, красной «четверке». — Девушка назвала адрес.