Я откидываюсь на кровать прямо в одежде. Гляжу в потолок. Понятия не имею, что мне теперь делать. Почему, ну почему моя няня сфотографировала личное дело Карлы Дэвис?

Лоррейн сходила с ума от беспокойства за Грейс. Не потому, что дочь не отвечала по телефону, – она часто не брала мобильный и иногда с опозданием реагировала на сообщения. И не потому, что Грейс забыла взять с собой бутерброды утром или пропустила урок вождения (разъяренный преподаватель позвонил прямо посреди совещания). Скорее Лоррейн мучило сидевшее глубоко в душе смутное ощущение, будто в один прекрасный день, совсем скоро, Грейс просто не придет домой.

Лоррейн повертела в руках бутылку каберне. Определенно для бокала, даже маленького, было еще слишком рано. Вино ничего не уладило бы, не говоря уже о том, что не смогло бы заставить дочь одуматься. Так что Лоррейн убрала бутылку в шкафчик для спиртного.

«Ох, Грейс, Грейс, Грейс…»

Прислонившись к раковине, Лоррейн смотрела в окно и думала. Она задавалась вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем пойдут гулять сплетни. А они неминуемо возникнут, как только Грейс бросит школу, переедет, выйдет замуж. Такие истории можно услышать на каждом шагу: родители не справлялись со своими обязанностями, бедная девочка сбежала, с ней плохо обращались, она забеременела, а потом ее выгнали из дома… Лоррейн содрогнулась от одной только мысли о подобных слухах. Что бы ни происходило в их семье на самом деле, во всем обвинят ее, мать. И может быть, она это заслужила. Если Грейс не чувствовала себя счастливой, если захотела переехать к семье Мэтта, это была ее, Лоррейн, вина. В последнее время она явно не была спокойной мамой-домоседкой, оставаясь на связи с сослуживцами буквально двадцать четыре часа в сутки. Лоррейн не могла вспомнить, когда в последний раз присутствовала на матче Грейс по нетболу или ходила на школьное родительское собрание. О кино, шопинге и семейном ланче по субботам она не заикалась уже целую вечность. А что уж говорить о простом, начистоту, разговоре матери с дочерью за кухонным столом?

Лоррейн с минуту постояла, горестно закрыв лицо руками, а потом снова потянулась к вину. На сей раз она откупорила бутылку.

– Хотелось бы мне посмотреть, как эти мамаши-домоседки, черт побери, справились бы с такой работой, как моя, с мужем, который думает, что может… может… – Лоррейн в отчаянии зажмурилась, – и дочерью, которая намерена сделать все, чтобы погубить свою жизнь.

Она налила себе бокал и сделала глоток, а потом уселась за кухонный стол, ссутулившись и бормоча что-то себе под нос.

– Что случилось, мама?

К тому моменту, как Лоррейн осознала, что на кухню пришла младшая дочь, Стелла уже вовсю рылась в холодильнике. Неужели дочка слышала ее безумную, несвязную речь? Что бы ни произошло, Лоррейн не хотела, чтобы девочки страдали от того, что натворил Адам. Нет, это следовало держать в тайне, это должно было остаться только между ними, хотя Лоррейн и не понимала, почему выгораживает его. Возможно, потому, что трезвонить о недостатках мужа означало признавать свои собственные слабости, соглашаться, что она не в состоянии удержать его. Вопрос заключался в том, сколько еще Лоррейн могла поддерживать этот фарс.

«О-о-о…» – тяжко вздохнула она про себя, прогоняя печальные мысли и заключая Стеллу в объятия.

– Я скучала по тебе, мой маленький детеныш, – сказала Лоррейн.

– Ты не называла меня так целую вечность.

Лоррейн почувствовала, как руки дочери крепко сжали ее в ответ, и на какие-то считаные секунды все проблемы отступили, а жизнь показалась прекрасной.

– Ну а теперь называю. Маленький детеныш.

Они улыбнулись друг другу, и Лоррейн вдруг подумала, что по крайней мере один член ее семьи не спятил окончательно.

Стелла мягко высвободилась и вернулась к холодильнику.

– Что у нас на ужин? Умираю с голоду!

– Когда Грейс должна вернуться домой, милая? – Лоррейн пришло на ум, что, как матери, ей и самой неплохо было бы это знать. Стало стыдно из-за того, что приходится спрашивать Стеллу. А еще в голове мелькнуло, что следовало бы купить какой-нибудь еды.

– Она сказала, что не… – Стелла резко смолкла и густо покраснела. Белокурые пряди упали на ее лицо, когда она задумчиво склонила голову. – Черт, я действительно не могу вспомнить, когда она собиралась вернуться.

– Стелла, – предостерегающим тоном произнесла Лоррейн.

– Может, она будет позже?

Лоррейн накрыло волной паники, но она постаралась успокоиться и легонько взяла Стеллу за плечи.

– Где твоя сестра?

– У Мэтта? С чемоданом?

И снова скорее вопрос, чем утверждение, но это сказало Лоррейн все, что ей требовалось узнать. Интересно, Грейс рассказала Стелле о своих планах? Все-таки сестры близко общались.

– Большое спасибо, лапочка. Готовый ужин доставят прямо на дом. – Лоррейн бросилась вверх по лестнице. – Как только я привезу твою сестру.

Поднявшись, Лоррейн просунула голову в дверь спальни Грейс. Она не была здесь целую вечность. В комнате царил беспорядок, так что трудно было сказать, находилась ли Грейс в процессе переезда или к ним просто забрался вор. Но туалетный столик дочери поведал все. Большая часть косметики исчезла, как и фотографии Мэтта, которые были прикреплены к зеркалу.

– Вот черт! – выругалась Лоррейн.

Слетев вниз по лестнице, она схватила пальто, сумку и ключи, радуясь, что не «уговорила» ненароком всю бутылку вина, и приготовилась к неизбежной стычке.

Это была идея Адама – записать регистрационный номер машины Мэтта Барнса, бойфренда Грейс. Помнится, тогда Лоррейн обозвала мужа «родителем-вертолетом», буквально нависшим над дочерью и наблюдающим за каждым ее шагом. Теперь она задыхалась от наполовину сердитого, наполовину истеричного смеха, вспоминая, как Адам носился по их спальне в одних полосатых семейных трусах и размахивал руками, изображая вертолет. Но перед этим он выглядывал из окна, шпионя за Грейс и Мэттом, которые прощались в красной «мазде» парня. Рассмотреть их сквозь запотевшее лобовое стекло было непросто, но уже одно это сказало Адаму о том, что внутри занимаются чем-то нехорошим.

– Нехорошим? – переспросила Лоррейн. – Не думаю, что влюбленные подростки назвали бы обжимания в машине «нехорошими».

Это было еще до того, как Адам вывалил ей свою сногсшибательную новость об измене. В ту пору Лоррейн думала, что они по-прежнему счастливы вместе.

– Мне это не нравится, вот и все, – только и ответил Адам, следивший за парочкой сквозь щель между занавесок.

– Оставь их в покое, – бросила Лоррейн, поглаживая его сторону кровати. – По крайней мере, он привез ее не слишком поздно. Все могло быть намного хуже.

Что-то пробурчав себе под нос, Адам принялся рыскать по спальне.

– Что ты ищешь?