Пытаюсь представить себе дедушку Даны, но вижу только его смутный силуэт на фоне тускло-коричневой кирпичной стены школы или бесцветной игровой площадки. Он сливается с фоном – грязное пятно комбинезона цвета хаки, пыльный клок пепельно-серых волос, похожих на старую швабру.

Эми никогда не говорила о нем, разве что упоминала, что он покупал ей какие-то сладости по пути с игровой площадки или хвалил ее танцы. Самые обычные дела, все бабушки и дедушки это делают. Мы с Брайаном делали то же самое.

И о его изуродованном пальце она тоже никогда не упоминала. Если бы я сама его заметила, то удивилась бы, что она ничего не сказала. Такие зловещие детали дети всегда обыгрывают в своих рассказах. Сочиняют разные истории: то ему акула палец откусила, то в драке отрезали. А отрезанный кусок пальца он теперь хранит у себя в сторожке, чтобы грозить им непослушным детям.

Если бы Эми и заикнулась об этом, я бы из политкорректности ее одернула. Сказала бы, что неприлично таращиться на человека из-за таких вещей, люди бывают разными. Не все здоровы телесно или душевно. Если человек не похож на других, это еще не значит, что его надо бояться.

Отчаяние вонзается под ребра.

Этот человек убил мою дочь. Я не знаю его имени. Не помню его лица. Через столько лет мне не на кого закричать, не в кого вцепиться. Нет мишени для плевков и пинков. Но будет.

Я получу око за око, и ничто и никто не встанет у меня на пути, если только Бог не прибрал его к себе на небеса, чтобы наказать меня еще раз.

Мой взгляд перебегает от экрана ноутбука к фотографии Даны в телефоне. Пальцы гладят ее обрюзгшее лицо.

– Я за тебя отомщу. Обещаю. Не успокоюсь, пока не отомщу. Я заставлю его ответить за вас обеих.

Охватившая меня жажда мести и справедливости заставляет вскочить с кровати и натянуть одежду. Нужно убраться из этой квартиры как можно скорее, пока Либби и Эсме не обнаружили, что я раскрыла их аферу.

Захлопываю ноутбук и укладываю его обратно в чемодан. Флешку кладу в карман пальто. Выхожу – и дверь за мной захлопывается.

Я не жду, пока таксист даст мне сдачу. Даже и не вспоминаю, что она мне причитается… Выйдя из квартиры на улицу, я думала, не позвонить ли Дэйву, но он и так уже достаточно для меня сделал, да, может, он сегодня и не работает. К тому же это означало бы слишком много вопросов, слишком много разговоров, а у меня и так голова вот-вот лопнет.

Я не знала, куда идти. Спросить было не у кого. Разве что у шумной компании, выходящей из клуба, но они все были явно не в состоянии указать дорогу. Я вышла на главную улицу и двинулась по ней. Может быть, лучше было позвонить в «999» – тогда полиция, наверное, была бы уже в квартире. Но вряд ли я сумела бы изложить свою историю дежурному по телефону. Это не убийство, не изнасилование, не мошенничество – это коктейль из трех преступлений сразу, а в придачу еще и реинкарнация, и экстрасенсы. Они бы приняли это за розыгрыш. Я должна сообщить обо всем лично.

В двадцать минут четвертого ночи движение было оживленным, но такси не было. Целых пятнадцать минут я шла пешком, пока наконец не показался черный кеб. Конечно же, оказалось, что я шла не в ту сторону.

«Спасибо» и «спокойной ночи» водителя скользят по уголку сознания. Почти мимо. Захлопываю дверцу, ступаю на тротуар. Замираю, увидев знак у полицейского участка. «Полиция». Это выглядит так солидно, так надежно… Только не для меня. Однако выбора нет, придется довериться им еще раз.

Открываю дверь – и меня обдает потоком горячего воздуха. Лампочки слишком яркие, стены увешаны кричащими плакатами, а в воздухе – запах застарелого пота, сигаретного дыма, перегара и отчаяния. Должно быть, во всех полицейских участках пахнет одинаково. Эта теплая зловонная атмосфера напоминает мне все остальные полицейские кабинеты, в которых я побывала за эти десять лет.

Возмутительно! Приходится ждать! С талончиком в руке. Словно это какая-то лотерея. Мне нужен только один приз – правосудие, и я слишком долго его ждала. Мое время пришло, и ничто меня не остановит. Уж во всяком случае, не этот прыщавый парень в толстовке с капюшоном и не два пьяных водителя. Даже пропавший мальчик не остановит. Моя пропавшая девочка дольше ждала. Я первая в этой очереди, остальные потерпят.

Однако женщина за столом пытается отделаться от меня талончиком и обещанием, что ждать придется недолго. Я скручиваю талон в пальцах.

– Я и так долго ждала. Десять лет – это очень долго.

– Прошу прощения?

– Вот это правильно. Нам всем есть, за что попросить прощения. А мне особенно.

Она вздыхает и вертит в пальцах ручку:

– Я уже сказала, мадам, присядьте, пожалуйста. Мы вызовем вас, как только сможем.

– Нет. Сейчас. Я хочу заявить об убийстве.

Вместо того чтобы ждать в приемной с вином и пирожными, приходится дожидаться внутри, одной, не считая полицейского у двери. Это не камера. Я не арестована. Даже не знаю, поверили мне или нет. Но поверят. Не могут не поверить.

Стрелка на часах переползла еще на пятнадцать минут вперед с тех пор, как я смотрела на нее последний раз. Голоса и торопливые шаги мимо – к следующей двери или еще дальше. Заняты другой бедой. Делом, которое в полиции считают важнее убийства. Ничего не видят прямо у себя под носом. Опять. От них не больше толка в расследовании преступлений, чем от меня в роли матери. Но на этот раз нам нельзя потерпеть неудачу.

Шаги за дверью. Медленные, шаркающие. Дверь открывается. Мужчина лет двадцати с небольшим входит и слабо улыбается мне:

– Миссис Арчер? Сержант Эрншоу. – Он садится напротив и складывает руки на столе. – Насколько я понимаю, вы хотите сообщить об убийстве.

Голос у него ровный, скучающий, глаза пустые и заспанные.

Слишком молодой и сонный, чтобы я могла ждать от него правосудия. Эсме его вокруг пальца обведет. Но выбирать не приходится.

– Да, верно, – говорю я, придвигая свой стул ближе к столу. – Убийство. Инцест. Изнасилование ребенка. Мошенничество. Сокрытие улик. – Тычу в него пальцем при каждом слове, чтобы он точно ни одного не пропустил. Парень выпучивает глаза. Я достаю из кармана флешку и кладу на стол. – Тут все.

Он берет флешку и покачивает на ладони:

– Давайте уточним. – Откашливается. – Это признание? В убийстве?

Он сам не знает, как близок к истине.

– Нет, конечно! – восклицаю я. – Делом будете заниматься вы? Мне нужен следователь, а не клоун.

– Миссис Арчер, я…

Хлопаю ладонью по столу:

– Помогите мне! Пожалуйста. Вы должны мне помочь.

– Я не могу помочь, пока не знаю, о чем речь.

Сквозь мои стиснутые зубы прорываются рыдания.

– Речь о том, что двух десятилетних девочек насиловали. Много раз подряд. Речь об убийстве моей дочери, Эми. Помните? Эми Арчер. Нет. Вы слишком молоды, где вам что-то знать, а тем более забыть. Я хочу поговорить с кем-то более опытным. О том, что Эми воскресла из мертвых. О том, что полиция позволяет убийцам разгуливать на свободе. – Я резко встаю, стул опрокидывается и с грохотом падает на пол. – Сделайте что-нибудь!