– Вы хотите, чтобы мне вручили «рогожное знамя»?! – неистово вопил он, когда окончился запас матерных слов. – Что сидите, глаза у Серка занимаете?! Благодаря вам и вашей бездеятельности мне пришлось выглядеть бледным перед районным руководством. Я не привык к такому! Я всегда выполняю задания нашей партии! – Он схватил стакан с водой, задрал голову вверх, начал жадно пить. Присутствующие наблюдали, как пустеет стакан и в такт большим глоткам ходуном ходит кадык Быкова. – Не знаете, кого «награждают» «рогожным знаменем»? Так я вам объясню. Сельсоветы, которые отстают в выполнении плана! – Григорий Тимофеевич вытаращил глаза, отчего его густые брови заползли высоко на лоб. – Таких, как вы! – продолжил он, выдержав паузу. – Неслыханный позор! Я собственными глазами видел, как вызывали в райком партии председателя сельсовета села, которое не выполнило планы заготовок, и при всем народе вручили ему такую «награду». Вернется председатель домой не с пустыми руками, а с «рогожным знаменем»! Нет большего позора, чем такое наказание! Вы еще не знаете, каков он, этот флаг! – Быков поднял длинный костлявый указательный палец. – А я видел собственными глазами. Та рогожа воняет рыбой, а посредине изображена черепаха. Вы хотите, чтобы и мне вручили «рогожное знамя»?! Нет, мои «дорогие» помощники! Если такое случится, то не я, а вы понесете флаг по селу! Под этим вонючим флагом пойдут в первую очередь председатели сельсовета и колхоза. И не просто пойдут, а еще и лозунги в руках понесут! Я уже даже придумал, что написать. – Быков прикусил нижнюю губу, посмотрел вверх. – «Я – враг народа, потому что не сдал хлеб государству» – вот что я напишу! И будете у меня ходить целый день по селу, нося вонючую «награду»!

Быков уже задыхался из-за своей длинной и пылкой речи. Отдышавшись, обвел взглядом собравшихся, которые сидели на скамье перед ним за длинным столом. Все как один наклонили головы, уставились взглядом в стол.

– Молчите? – с иронией сказал Быков. – Не очень хочется носить «рогожное знамя»? А о «черных досках» тоже ничего не слышали? Так я вам объясню. Принято постановление от шестого декабря этого года «О занесении на “черную доску” сел, которые злостно саботируют хлебозаготовки». Уже готовят списки таких районов для утверждения в ЦК КП (б) У. Не сегодня завтра мы с вами будем в этом списке. И что тогда? Вывезут все продовольственные запасы, окружат районы вооруженные отряды, а мы с вами будем маршировать по селу с «рогожным знаменем»?! Сейчас те крестьяне, которые выплатили налоги в полном объеме, могут поехать продать немного мяса, а тогда и это запретят. Пострадают в первую очередь добросовестные плательщики. – Он опять осмотрел собравшихся, потом прибавил: – И вы также. Но советская власть умеет расправляться с организаторами саботажа хлебозаготовок! – с пафосом заявил он. – Мне удалось ознакомиться с указом Генеральной прокуратуры УССР и наркома юстиции от двадцать шестого ноября нынешнего года. В нем подчеркивается, что репрессии являются одним из мощных средств преодоления классового сопротивления хлебозаготовкам. Согласно данному указу, разрешено на местах принимать беспощадные меры к кулакам и всем классовым врагам, которые сознательно тормозят или срывают нашу борьбу за хлеб. – Григорий Тимофеевич умолк и, выдержав паузу, спросил: – Ничего не хотите ответить?

– Мы сделаем все возможное, – несмело забубнил под нос Петухов-старший.

– Я все это уже слышал! – снова вспыхнул уполномоченный. – Только кулаки, подкулачники, единоличники и даже несознательные колхозники спрятали хлеб, не желая, чтобы колхоз выполнил план хлебозаготовок.

– Но мы работаем, ищем и кое-что находим, – поднялась с места Ганна Теслюк. Она одернула полу новой кожаной куртки, поправила красную косынку.

– Кое-что? – усмехнулся Быков. – Это «кое-что» в один мешок влезет! По одной картофелине в день приносите!

– Позвольте мне, – поднялся Щербак. – Понятно, что перед нами, товарищи, стоит большая задача. Государству нужен хлеб, мы это хорошо понимаем. Но уже изъяли что можно. Действительно, приходится собирать чуть ли не по одной картофелине со двора. Объясните мне, пожалуйста, где еще взять, чтобы выполнить план хлебозаготовки. Благодарю! – Мужчина сел на место.

– Вот! Умный, рассудительный вопрос! – Быков заходил по помещению туда-сюда. – Хочу довести до вашего сведения, что к перечню компенсационной пищи прибавили продукты длительного хранения.

– Что это такое? – Семен Петухов, не понимая, заморгал.

– Это значит, что будем изымать абсолютно все продукты питания! – объяснил коммунист. – И никакой пощады саботажникам! Все понятно?

– Да! – услышал он в ответ.

Потихоньку скрипнула входная дверь, сообщив о госте. Варя посадила на кровать Сашка, положила ему тряпичную куклу, сохранившуюся на чердаке еще со времен ее детства. Мальчик сразу же отбросил ее в сторону и протянул ручонки к катушкам, нанизанным на веревку наподобие бус.

– Сразу видно: мужчина! – сказала, поздоровавшись, Ольга. – Зачем ему мамины тряпки? Да, Сашуня? Нам трактор или машину подавай!

– Отец пообещал сделать машинку с колесами, – сказала Варя, – колесики даже крутиться будут!

– Где же он их возьмет?

– Сделает из катушек. Хорошо, что когда-то насобирала их целый ящик.

– Катушки тетки Катерины? – спросила Ольга.

– А чьи же? Шила она хорошо, – сказала Варя. – Остались от их семьи на память разве что пепелище да ящик катушек.

– А от дяди Федора не было никакой весточки?

– Ни одной, – вздохнула Варя. – Вывезли их в неизвестном направлении – и как в воду канули.

– Не одни они такие, – грустно произнесла Ольга.

– Киса! – дернула Ольгу за полу Маргаритка, чтобы обратили и на нее внимание.

– Где киса?

– Там! – Девочка показала пальчиком под большую кровать. – Там наша Маша!

– Маша? – переспросила Ольга.

– Так она назвала кошку, – объяснила Варя.

– Мы сейчас ее оттуда выманим! – весело сказала Ольга. Она привязала одну катушку на длинную веревку. – Киса думает, что перехитрила Маргаритку, а мы ее сейчас обманем! Поводи веревкой возле кровати – Маша выбежит.

– Ко мне? – спросила девочка.

– Да, к тебе! Иди играйся, – сказала Ольга, и уже через мгновение хата наполнилась радостными детскими криками и смехом. Даже Сашко в кроватке начал визжать от восторга.

Ольга подошла к сестре, хозяйничавшей около печи.

– Помочь? – спросила.

– Не надо, – ответила Варя, – отдохни после работы. Я печь хорошо натопила, так что ночью можно будет приступать к делу. Сразу предупреждаю: я не пойду опять раскапывать могилу!

– Почему ты такая пугливая? – улыбнулась Ольга.

– Не знаю. Но у меня от страха может разорваться сердце.

– Не припекло тебя, Варя, – сказала сестра. – Клюнет жареный петух – побежишь как миленькая.