Прозвенел звонок, и народ кинулся по классам. И наконец я услышала голос за своей спиной:

— Это чересчур для тихого и достойного поведения, — сказал Маркус, поджав губы и скрестив руки на груди — прямо напротив вылинявшей надписи на футболке: Monday.

— Это не мой стиль, — проговорила я. — Обычно я скандалю почем зря.

— Да, — он медленно расплылся в усмешке, которую я отлично знала. — Да, ты такая.

И когда мы вошли в класс рука об руку, я подумала, что его уверения в том, что все будет хорошо, все же прозвучали. Лучше поздно, чем никогда.

Я только что вернулась из адского круга, приправленного цветастыми мотивами от Лоры Эшли.

Мои родители настаивали, чтобы я поехала на традиционное чаепитие в Пьедмонтский университет, которое устраивается для абитуриентов из Нью-Джерси.

— Но я уже говорила вам, что выбрала Уильямс!

— Джесси, — сказала мама, — но Пьедмонт вкладывает деньги в твое обучение.

— И как люди, которые подписывают чеки за твое обучение, — добавил отец, — мы настаиваем, чтобы ты поехала.

Мне надо было сказать им по поводу Колумбии. Мне стоило прямо сейчас прекратить это безумство. Но я этого не сделала. Потому что сдрейфила.

— Отлично, — раздраженно вздохнула я.

Потащилась наверх и стала одеваться.

Вот доказательство, что месяцы, которые я провела без пробежек и в компании йоги, наконец-то окупились сполна. Я поправилась, но в лучшую сторону. Я не знаю, насколько, потому что никогда не взвешивалась, но джинсы стали приятно обтягивать задницу, а под джемпером появились две выпуклости по меньшей мере первого размера.

Пепе откомментировал мое преображение так:

— Черт побери! Tue s belle! (Да ты красотка!)

— Vreiment? (Правда?)

— J’aime une fille avec un peu de jonque dans le tronc. (Мне нравится девушка с кой-чем в кильватере.)

— Comment?! (Что?!)

— J’ai dit, «J'aime une fille avec un peu de jonque dans le tronc». (Я сказал: «Мне нравится девушка с кой-чем в кильватере».)

— Il у a un probleme avec ta traduction. (У тебя проблемы с переводом.)

— J’aime une fille avec un booty. (Мне нравится девушка с задницей.)

— Oh. Je le recous maintenant. (О. Понятно.)

— Oh, tu l’as recu! (О, понятливая какая!)

«Кой-что в кильватере» — должно быть, причина того, что Пепе влюблен в Бриджит, которая располагала задницей и прочими атрибутами аж с седьмого класса. У меня это заняло восемнадцать лет, но я наконец-то напоминаю девушку, может быть, лет на пять моложе, чем я есть, однако уже кое-что. Когда я смотрю в зеркало, мне нравится то, что я там вижу.

К сожалению, мне не удалось проскользнуть мимо бдительного ока матери.

— Ты не можешь пойти в таком виде.

— Почему это?

— Потому что это чаепитие, Джесси, — сказала мать, — а не пивная вечеринка.

— Но послушай, — попыталась возразить я, поднимая ногу, — я же не в кроссовках.

— Ты поднимешься и переоденешься во что-нибудь более подходящее.

— Мааааааам, — заныла я. — Я думала, это вполне подойдет.

Мать зашагала наверх и устроила шухер в моем шкафу.

— Нет, нет, нет, нет, — говорила она, перебирая вешалки, пока не добралась до тайных глубин гардероба, где висели шмотки, которые я не надену никогда в жизни.

— Мам, — сказала я, — там ничего н…

— Вот это просто прелесть! — сказала она, вытаскивая один из нарядов, доставшихся мне от Бетани: темно-серый костюм в пластиковом чехле.

— Ни за что! — взвизгнула я. Меня до чертиков напугала перспектива быть похожей на клерка с Уолл-стрит. Неработающая домохозяйка, которая периодически подрабатывает на Уолл-стрит.

— Джесси, — сказала мама. — Это же от Барни. Очень дорогой и великолепно сшитый костюм. Тебе повезло, что сестре не подошел этот цвет. — Она хмыкнула. — Забавно.

Ничего забавного.

— С ее стороны было очень мило подарить его тебе, и поскольку ты немного поправилась, он должен сидеть как влитой.

— У меня уже есть стипендия, мам, — возмутилась я. — Я не понимаю, почему должна одеваться так, чтобы произвести впечатление.

И тут моя мать пустилась в воспоминания о том, как устраиваются чаепития в доме мисс Сьюзен Петрон, блестящей выпускницы Пьедмонта 1986 года. Теперь она — преуспевающий адвокат, и если я не поступлю в Пьедмонт, она сможет наилучшим образом помочь мне устроиться на работу, и бла-бла-бла.

— Второго шанса произвести первое впечатление не бывает.

Мне нравится, когда моя мама изрекает коммерческие истины.

— Мам?

— Да?

Еще одна прекрасная возможность исповедаться насчет Колумбии.

— Ничего.

Верно. Я сдалась и напялила этот колючий, тесный до боли костюм. Сдрейфила.

— Ты выглядишь настоящим профессионалом, — сказала мама, оглядывая меня.

Да уж, очень важно выглядеть профессионалом, когда единственная работа, обозначенная в резюме, это подавать жирные закуски и пиво упитанным кретинам в забегаловке «Уолли Ди» на побережье. Господь наш Иисус. И как я позволила себе вляпаться во все это?

Мы приехали в Ошенхед, классический американский кукольный городок на самом побережье, ничего особенного. Мисс Сьюзен Петрон жила в одном из огромных домов с окнами от пола до потолка, откуда открывался великолепный вид на кремовый песок и пенный прибой. Частный пляж, никаких окурков, пивных банок и оберток от мороженого.

Не приходится и говорить, какое впечатление это произвело на мою маму.

— Представляешь, сколько это стоит? — спросила она. — По меньшей мере, три миллиона.

Также не приходится говорить, что я единственная как дура вырядилась в костюм. Все в комнате были одеты в легкие цветастые платья пастельных тонов, одна я — как лесбиянка на масленичном карнавале. Поэтому я решила вести себя совершенно не по-лесбийски.

— А почему здесь нет мальчиков? — нарочито громко спросила я.

— Это чаепитие для девочек из колледжа Вестлейк при Пьедмонтском университете, — ответила мисс Сьюзен Петрон, высокая тощая женщина с тщательно уложенными волосами, изящными украшениями и высокомерной манерой держаться.

— Но в Пьедмонте обучение совместное…

— Действительно, — оборвала мисс Сьюзен Петрон весьма авторитетным тоном, словно в суде. — Однако одно из величайших преимуществ Пьедмонта — система раздельного проживания, предоставляющая все плюсы роста и развития в исключительно женском окружении.