ко мне так же, как и раньше, хотя я уже решил, что не потерплю этого. Мне было всего семнадцать, но после этого года в Швеции я не собирался позволять ей управлять собой. Единственное, что меня действительно волновало, это то, чтобы она не вмешивалась в мои отношения со Стефани.

В каком-то смысле я надеялся, что мама все-таки приедет с папой за мной в Детройт. Это дало бы прекрасную возможность выложить все на стол. Я не собирался сдерживаться. Ее попытка контролировать меня и фактически уничтожить мой год в Швеции провалилась, и я собирался рассказать ей, насколько сильно она провалилась.

Я был уверен, что она попытается использовать вождение как способ контролировать меня, но у меня, конечно, было достаточно денег, чтобы оплатить уроки вождения и купить собственную машину. Я был уверен, что у меня также будет достаточно денег от дона Джозефа, чтобы заплатить за страховку и бензин. Конечно, мне было интересно, как дон Джозеф воспримет новость о нас с Джойс. В записках, которые он мне писал, ничего не говорилось, а в открытке на мой день рождения был хороший чек. Я подумал, что она могла сказать ему и что будет если она приведет своего нового парня в его дом на семейные обеды. Я решил, что мне нужно позвонить ей и выяснить, что происходит, и убедиться, что мы все правильно поняли. Меньше всего мне нужны были проблемы с ее дедушкой!

Мысли о доне заставили меня вспомнить о двух вещах — о работе по программированию и о просьбе Андреаса помочь ему найти девочек из школы Милфорда. Мне действительно нужно было поговорить с Бет Патер о том, как идут дела — прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я в последний раз разговаривал с ней, хотя ее редкие письма, казалось, свидетельствовали о том, что все в порядке. Она сказала мне, что заработала достаточно денег, работая на доктора Гросси и ведя программу компьютерных знакомств для четырех школ, чтобы купить собственный Apple II, что она и сделает, как только закончатся занятия.

Прозвенел звонок об окончании урока, вырвав меня из глубоких раздумий. Я сделал мысленную пометку позвонить Джойс перед сном.

«На уроке ты был погружен в свои мысли», — сказал Хельге, когда мы шли в класс шведского языка.

«Я просто думал об этом годе в Швеции, а также о возвращении домой».

«Это был хороший год?» — спросила Сюзанна Фьельман.

«Конечно! Я не променял бы его ни на что другое. Я сделал то, что намеревался, и получил массу удовольствия».

«Ты напишешь нам, когда вернешься домой?» — спросила она.

«Конечно. У меня есть домашний адрес каждого и я напишу вам, если вы захотите».

«Мне бы этого хотелось! Ты действительно собираешься вернуться через пару лет на выпускной?».

«Я буду стараться изо всех сил! Деньги не будут проблемой, потому что меня ждет хорошая работа, когда я вернусь домой. Это действительно будет вопрос времени. Это будет примерно в конце моего первого года обучения в университете, так что, надеюсь, выпускные экзамены закончатся достаточно рано, и я успею приехать сюда к выпускному».

«Это было бы очень здорово!» — сказал Хельге.

У нас начался урок шведского и мои мысли снова начали дрейфовать, на этот раз к Карин. Я все еще не знал, чего именно хочу. Я знал, что мне нужно выяснить у нее, о чем ОНА думает. Она сказала, что хотела меня, задолго до моего приезда и ясно дала понять, что заинтересована в каких-то долгосрочных отношениях. Меня беспокоило то, что я пока не был уверен, смогу ли я отделить свои чувства к Карин от чувств к Биргит. Если бы я не смог этого сделать, то не смогу сделать ничего большего, чем просто поговорить с Карин, не создавая потенциально огромной проблемы.

Карин было четырнадцать, то есть до окончания ей гимназии оставалось четыре года. Это означало, что я буду заканчивать третий год обучения в колледже. Возможно, лучшим вариантом было просто отложить все до этого времени. Это будет лето 1984 года, и пройдет два года после моего запланированного визита. Возможно, тогда мы окончательно во всем разберемся. Вопрос заключался в том, что делать в течение следующих четырех лет? Я понятия не имел и мы должны были все обсудить.

Дженнифер ждала меня дома, наши отношения изменились и еще больше изменятся. Все наши прежние разговоры о будущем и об обязательствах были практически смыты событиями и тем, что мы оба выросли. У нас будут новые отношения, когда я вернусь домой, и, скорее всего, совсем другие, как только мы со Стефани воплотим наши планы.

Когда прозвенел звонок, Хельге и Сюзанна отметили, что сегодня я был мыслями в другом месте. Я сказал им, что просто думал о стольких вещах, что было трудно сосредоточиться. Сюзанна спросила, не хочу ли я прогуляться в свободное время, чтобы проветрить голову. Я сказал ей, что это отличная идея.

Мы гуляли около часа, разговаривая о том, что я планирую делать, когда вернусь домой, и каковы мои планы на колледж. Сюзанна рассказала мне о своих планах, а также о своей семье. Ее отец был шведом, а мать — немкой, и они развелись несколько лет назад. Она была единственным ребенком и жила с мамой.

Чем больше я с ней разговаривал, тем больше жалел, что не познакомился с ней поближе в начале года. Она была одной из самых тихих и консервативных девочек в классе, никогда не ходила на вечеринки и, насколько я знал, не встречалась. Она всегда была более или менее в стороне, помогала мне со шведским, но в остальном со мной не общалась.

«Почему мы не сделали этого в начале года?» — спросил я.

«Что сделали?»

«Узнали друг друга получше».

«Я склонна быть тихой и держаться в тени, что, я уверена, ты заметил. Я не хожу на свидания, потому что моя мама очень консервативна, и я никогда не встречалась ни с кем, с кем бы мне хотелось встречаться».

«Твоя мама похожа на мою маму дома. Это потому что она немка?»

«Да, она регулярно ходит в церковь и у нее совсем другие взгляды, чем у обычных шведских мам. Но это нормально, потому что я сама довольно консервативна».

Мы вернулись в школьный двор как раз перед тем, как ей нужно было идти на урок языка. У меня в это время был еще один свободный урок и я