это означало, что им не придется хранить или продавать всю свою мебель. Хокан рассказал мне, что они с родителями Микаэля сняли соседние таунхаусы в Боулдере, недалеко от катка, где Катт и Микаэль будут тренироваться. Они уже договорились о репетиторах для Катт через федерацию фигурного катания. Хокан должен был вылететь в США на следующей неделе, чтобы все завершить а затем вернуться, чтобы совершить финальную поездку 8 июня.

Мы с Катт пошли посидеть в ее комнате и пообниматься, как мы обычно делали — я в кресле, а Катт свернулась калачиком у меня на коленях.

«Я в восторге от переезда!» — сказала Катт.

«Так ты не будешь скучать по Швеции?»

«Может быть, немного, но ты знаешь, что я практически только катаюсь и хожу в школу, и у меня нет друзей, которые не катаются, и они не очень близки».

Меня снова поразило, насколько одинокой должна быть ее жизнь. Я понимал ценность сосредоточенности и упорного стремления к достижению своих целей, но я никогда не мог смириться с отсутствием дружбы и общения, с которым она, казалось, смирилась. Конечно, я понимал, что в глубине души она действительно не принимала этого, иначе я бы не был с ней. Ей нужно было внимание, ей нужна была эмоциональная поддержка, и ей нужна была близость[119].

Мне было интересно, как Катт перенесет пребывание в Колорадо после того, как последние несколько месяцев она так много была со мной. Мне казалось, что поначалу она, вероятно, будет в порядке, но к тому времени, когда я вернусь домой через месяц, она будет нуждаться во мне или в ком-то вроде меня. Я подозревал, что пройдет совсем немного времени, прежде чем она найдет кого-то поближе к себе, кто сможет удовлетворить ее потребности. Ее проблема будет заключаться в том, чтобы найти парня, у которого были бы родители, которые согласились бы на такие отношения, в которых она нуждалась, включая проведение с ней ночей.

Это заставило меня вспомнить о моем обещании Дженнифер провести с ней ночь после того, как я вернусь домой. Моя мама будет в бешенстве, я был уверен, но я собирался это сделать. Если мама будет рядом, я подниму эту тему во время поездки из Детройта в Цинциннати. Если нет, я поговорю об этом с папой, но я знал, что в конце концов мама скажет свое слово. Лучше было сразу все обсудить и установить с мамой правила, которые я считал приемлемыми. Я знал, что многое будет зависеть от папы и от того, как он к этому отнесется. Я также понимал, что это важно, если я собираюсь навестить Катт в Колорадо.

«Стив, о чем ты думаешь?»

«О нас с тобой. Что тебе нужно от меня. Что я могу дать. Как ты справишься с разлукой со мной после того, как мы были вместе почти каждые выходные в течение трех месяцев. Четырех, если считать время до твоего отъезда. Как мне придется убеждать своих родителей разрешить мне приехать к тебе».

«Они остановят тебя?»

«Моя мама попытается. Я никогда не говорил тебе, насколько плохими были мои отношения с ней до моего отъезда. Она, конечно, не одобрит наши отношения».

«О, нет! Почему ты не сказал мне об этом?»

«Расслабься. У меня есть собственные деньги и очень хорошая работа, которая меня ждет. Я куплю себе машину. Мама может попытаться, как я уже сказал, но она мало что может сделать, кроме как вызвать полицию, а если она попытается это сделать, мой отец точно вмешается. Все получится, не волнуйся!».

«Ты уверен? Ты мне очень нужен и я хочу, чтобы ты приехал ко мне летом».

«Я планирую и это должно быть возможно, вероятно, в августе, как раз перед началом школы. Но помни, я буду почти в 2000 километрах от тебя, а это значит, что я не смогу приезжать к тебе каждые выходные, как сейчас. Если нам повезет, это будет раз в месяц, но это будет очень сложно».

По ее лицу пробежала слеза: «Я знаю. Я бы хотела, чтобы был какой-то способ сделать так, как сейчас».

«Я не вижу способа», — сказал я. «Я не могу переехать в Колорадо».

«А как насчет колледжа?» — сказала она, едва сдерживая слезы.

«Думаю, это возможно. Я должен посмотреть, где преподают информатику и куда меня примут. На данный момент я не могу ничего обещать».

Она положила голову мне на грудь и замолчала. Я понял, что она ведет внутреннюю борьбу. Ее стремление и решимость стать лучшей фигуристкой воевали с ее потребностью в близком спутнике, в том, кто обнимет ее и утешит, кто будет заботиться о ней и любить ее. Ее настойчивое желание подождать до тридцати лет было, как я решил, в той же мере спором с самой собой и тем, что она считала правильным. Это был ее способ убедить себя в том, что потребности в любви и общении можно отложить на потом. Я был абсолютно уверен, что она ошибается.

Проблема была в том, что я мало что смогу с этим поделать, когда она будет в Боулдере. Если ей нужно будет больше, чем я смогу предоставить, ей придется искать кого-то другого. Я не был уверен, как я к этому отношусь, но я знал, что это, скорее всего, произойдет. Я не мог дать ей то, в чем она нуждалась на расстоянии, и я был уверен, что меня не интересуют те отношения, которые она предлагала, даже если бы я жил в Колорадо. Она внесла небольшие изменения в свой режим тренировок здесь ради меня, но из-за того, что она будет не учиться в школе, а тренироваться и путешествовать, я пропущу многое из того, что хотел сделать в выпускном классе, даже если каким-то образом смог бы быть с ней.

«Не мог бы ты заняться со мной любовью сейчас, пожалуйста?» — спросила Катт.

«У нас достаточно времени до ужина?»

«Мы всегда можем поесть позже», — сказала она, встала и закрыла дверь.

Она подошла и встала передо мной, и я медленно снял с нее одежду, затем снял свою. Я повел ее в постель и лег на нее сверху. Мы крепко поцеловались несколько раз, я взял свой член и провел им вверх-вниз несколько раз, чтобы смазать его, затем медленно вошел в нее, не останавливаясь, пока полностью не погрузился в ее киску.

Катт просто позволила мне заниматься с ней любовью, медленно двигаясь