После того как в 1962–1963 годах некоторое количество «контрабандного ЛСД» выплеснулось на улицы и люди, корчившиеся в муках ужаса от «неудачных прогулок в потусторонние миры», начали появляться в отделениях неотложной помощи и психбольницах, господствующая психиатрия была вынуждена отказаться от психоделических исследований. ЛСД теперь рассматривали скорее как причину психических заболеваний, нежели как панацею. В 1965 году в госпиталь Белвью на Манхэттене поступили 65 человек с так называемыми «индуцированными ЛСД психозами». Если принимать в расчет, что СМИ в тот момент полным ходом разжигали пламя психоделической паники, то не удивительно, что городские мифы о коварстве ЛСД распространялись быстрее, чем сами факты[34]. То же самое нередко происходит и с мнимыми научными открытиями. После проведения ряда опытов, получивших широкую огласку благодаря статье, опубликованной в журнале Science, некий исследователь утверждал, что ЛСД способен вызывать повреждения в хромосомах, что потенциально может привести к врожденным дефектам. Но когда впоследствии этот вывод был опровергнут как неверный (в том же журнале Science), на это опровержение практически никто не обратил внимания. Оно не соответствовало новому публичному имиджу ЛСД как опасной угрозе для общества.

И все же нельзя отрицать тот факт, что в середине 1960-х годов в отделения срочной помощи стали поступать в большом количестве люди с ярко выраженными симптомами паранойи, мании, кататонии, острой нервозности, так же как и «кислотных воспоминаний» – внезапного рецидива указанных симптомов по прошествии многих дней или даже недель после принятия ЛСД. У некоторых из них действительно наблюдались случаи настоящих приступов психоза, особенно у молодых людей, предрасположенных к шизофрении: «прогулка в неведомое», которую они совершили под действием ЛСД, действительно может привести в действие первый психотический приступ, а иногда его и приводит. (Следует заметить, что таким пусковым устройством могут служить вообще любые травматические переживания, включая развод родителей или любую стрессовую ситуацию, даже поступление в аспирантуру.) Но во многих других случаях врачи, не имеющие большого опыта обращения с психоделиками, по ошибке принимают паническую реакцию за полноценный психоз. Что только ухудшает положение дел.

Эндрю Вайль, в ту пору (1968 год) еще молодой врач, работавший на добровольных началах в бесплатной клинике Хейт-Эшбери, перевидал немало пациентов, для кого «прогулка в неведомое» закончилась печально, и разработал эффективную панацею для их «лечения». «Я тщательно осматривал пациента и, придя к выводу, что имею дело с панической реакцией, говорил ему или ей: „Прощу прощения. Мне нужно выйти на минутку в соседнюю комнату: там у меня очень серьезный больной“. После чего им сразу же становилось намного лучше».

Риски, связанные с употреблением ЛСД и других психоделиков, широко и бурно обсуждались на протяжении всех 1960-х годов как среди ученых, так и в прессе. В подтверждение своей правоты их сторонники и противники по обе стороны дебатов обычно приводили или довольно неприглядные, но непроверенные доказательства, или вовсе анекдотичные случаи, не отражавшие реальную действительность; исключением был один лишь Сидни Коэн, который всегда подходил к проблеме разумно, непредвзято и, чтобы решить ее, предпринимал целое расследование. Начиная с 1960 года он опубликовал серию статей, в которых привел данные исследований, вызывавшие у него все более растущее беспокойство. Для первой работы он воспользовался материалами 44 исследователей, изучавших психоделики, собрав данные о пяти тысячах человек, принимавших ЛСД или мескалин, и просмотрев в общей сложности 25 тысяч случаев. Среди них, убедился он, можно было квалифицировать как достоверные только два случая самоубийства (очень низкий уровень для столь значительной группы пациентов психиатрических больниц), несколько случаев вполне очевидных панических реакций и «ни одного свидетельства о длительных и серьезных физических побочных эффектах». На основании этого он пришел к выводу, что, когда психоделики принимаются под присмотром квалифицированных терапевтов и исследователей, осложнения возникают «на удивление редко» и что ЛСД и мескалин совершенно «неопасны».

Лири и другие ученые часто приводили выдержки из этой работы Коэна (она была опубликована в 1960 году) как вполне очевидное доказательство реабилитации психоделиков. Но уже в следующей статье, опубликованной в 1962 году в журнале Американской медицинской ассоциации, Коэн привел новые и «тревожные» данные. Оказывается, случайное и бесконтрольное использование ЛСД безответственными терапевтами вне стен и обстановки клиники часто приводит к «серьезным осложнениям» и случайным «катастрофическим реакциям». Встревоженный тем, что врачи теряют контроль на препаратом, Коэн предупреждал коллег о том, что «опасность самоубийств, длительных психотических реакций и антиобщественных поступков и действий реально существует». В третьей работе, опубликованной в следующем году в Archives of General Psychiatry, он описал несколько случаев психотических расстройств и попыток самоубийства, а также привел реальный случай, когда мальчик, сын следователя, съев кубик рафинада, обсыпанный порошком (ЛСД), который его отец конфисковал у «толкача», больше месяца не мог избавиться от искажений зрительного восприятия и беспричинной тревоги. Именно эта статья и подвигла Роя Гринкера, редактора журнала, предать анафеме психоделические исследования, что он и сделал в сопроводительном комментарии, хотя сам Коэн продолжал считать, что у психоделиков действительно огромный потенциал, который можно использовать самым рачительным образом, оставайся они в руках ответственных терапевтов. В четвертой статье, опубликованной в 1966 году, Коэн рассказал о других жертвах ЛСД, включая и два случая неожиданной смерти, вызванной этим препаратом, когда один человек утонул, а второй трагически погиб, выбежав на трассу с интенсивным движением с криком «Остановитесь!».