Андрей понимал, что, работая в одиночку, ей необходимо колонну остановить и заставить солдатиков выйти из машин, только выйти, потому что уже все используют старый афганский опыт, вешая на дверцы бронежилеты. А как остановить колонну? Да очень просто! Положить несколько выстрелов в двигатель. И всё — отстреливай высыпавшихся из кузовов машин солдатиков, словно куропаток. Просто и сердито, а главное — надёжно!..

…И она именно так и поступила, когда появилась колонна. Четыре выстрела по капоту, и «Урал», выпустив клубы пара из разбитого радиатора, остановился, перекрывая движение всей колонне. Сначала из кабины выскочили водитель и сидевший рядом с ним прапорщик, а через минуту из тентованных «Уралов» стали выпрыгивать солдаты и, тут же отбегая в сторону, расстегивать ширинки — обрадовались бойцы неплановой остановке…

Филин наблюдал за девушкой и чётко уловил тот момент, когда, выбрав себе цель, она приготовилась к выстрелу.

«…Нет, дорогуша, фуюшки тебе — отстрелялась ты!.. Теперь моя очередь…»

Он поймал в перекрестие прицела ботинок «кукушки» и выстрелил…

Это, наверное, больно, когда снайперская пуля разбивает в осколки твою пятку. Девушка уткнулась лицом в приклад винтовки и застыла. Но это был сильный враг. Справившись с первым болевым шоком, она стала поворачивать ствол своей винтовки в сторону Филина. Она поняла, что теперь её главное дело — выжить.

«…Ну-ну красавица, не так резво!..»

Андрей выстрелил в кисть, сжимавшую винтовку и готовую нажать на спуск. Эта пуля разбила не только руку, но и механизмы «СВД». Теперь ее можно было использовать только как дубину…

«…Ну, куда же ты, „кукушка“-душка? Подожди! Сейчас мальчишки, на которых ты охотилась, за тобой придут…»

Он выстрелил ещё раз, разрывая пулей второй ботинок в тот момент, когда девушка, развернувшись на здоровом левом боку, стала уползать в «зелёнку». На дороге тем временем уже разобрались в причине остановки «Урала» — пулевые отверстия спутать невозможно — и не получив продолжения, командиры развернули солдат в цепь для прочесывания…

Вот теперь, обезноженная, с единственной здоровой рукой, девушка понимала, что это, возможно, её последние минуты… Она смотрела в ту сторону, где была «лёжка» Филина, и плакала… Плакала без всхлипов, молча. Она уже поняла, что приготовил ей этот невидимый, а может, и наоборот — в моменты, когда Старуха готова взять тебя за руку, обостряются все чувства — снайпер. Она просто плакала и сантиметр за сантиметром, метр за метром, словно раненая змея, уползала.

«…Нет, сука!.. Не жить тебе, мразь! Не отпущу! Пусть мальчишки посмотрят, кто их убивает…»

И Андрей выстрелил ещё раз, разбивая пулей ещё здоровую кисть левой руки… Всё! Теперь уже и она хотела умереть, но не могла. Пока не могла, и прекрасно об этом знала — от таких ранений не умирают…

А цепь солдатиков приближалась…

Вот какой-то сержант наткнулся на разбитую винтовку «кукушки» и увидел на траве кровавые пятна. Подошедший к нему офицер понял всё с полувзгляда. А ещё через минуту они нашли девушку. Кто-то из солдатиков со всего маху врезал ей носком сапога под рёбра, к нему присоединился ещё один, и ещё… Её били и втаптывали в траву минуты две, а потом подхватили под руки-ноги и потащили к колонне. Потом, бросив на дорогу, опять били, пока к этой беснующейся толпе не подошел майор, видимо, он-то и был командиром этой колонны.

Девушку посадили, оперев спиной на колесо подстреленного ей «Урала», и майор что-то стал её спрашивать.

На неё было страшно смотреть. Лицо под армейскими кирзачами превратилось в кровавую маску. Маскировочный комбинезон разорван в клочья…

И только теперь Филин понял, что вызывало такую ярость солдат… Сквозь разорванные штанины виднелись окровавленные, дырявые… Белые колготки! Наверное, и эти солдатики знали этот знак… Майор стоял над девушкой и что-то говорил, тыча пальцем в приклад её «СВД», в то место, где она делала зарубки…

Но «кукушка» горящим взглядом смотрела прямо на Андрея. А может, это ему казалось…

Ей было страшно умирать. Страшно умирать именно так. И она взглядом молила о смерти, которую ей никто на дороге не подарил бы. И Филин сжалился. Он дрогнул сердцем, но не душой.

«…Ладно, сука! Пожалею тебя. Помни мою доброту, когда на тучке получишь жилплощадь!..»

Он положил свою последнюю пулю точно в центр лба, как будто поставил свой последний автограф…

Солдатики дернулись было к своим автоматам, но властный жест майора их остановил…

Он-то уже понял, что работал какой-то секретный спецназ.

А Андрей всё смотрел и смотрел на эту девушку сквозь прицел…

… — Всё, командир, ты отомстил… — тихо проговорил наушник.

— Бай?..

— Я, Филин.

— Ты здесь?..

— Я всё время был здесь — в горах один не ходит…

— И не объявился?..

— Я тебя понял, командир, и не хотел мешать… Месть за братишек — это святое…

— Спасибо, Бай…

— Пойдём, Андрей. Идти далеко, а времени до встречи с Медведем немного.

— Пошли, Алишер…

Филин покинул свою «лёжку» и через три минуты в «зелёнке» его встретил Бай. Нужно было поторапливаться…

…Воспоминания Филина…

«…Да! Бай!.. Это был один из лучших снайперов на весь Отряд!..»

Андрей то выходил на балкон, то заходил обратно, прячась от жары, стоявшей этим августом в Одессе…

Отвыкать стал уже, наверное, этот совсем немного, совсем чуть-чуть состарившийся вояка от жары… А раньше… Что такое было для него «плюс 32»? Так, ерунда!!! Двадцать лет назад…

«…Как там про Бая наш Бык говорил? — Филин вспоминал слова старого инструктора Отряда по снайперской подготовке, старшего прапорщика Островского. — Что Алишер немного иезуит?..»

Август 1989 г.

«Школа Быка»…

Весь август Филин, Ганс и Бай «учились стрелять», как говорил Бык… Вообще, этот суровый прапорщик, самый старший в отряде по возрасту, даже Батя иногда его называл Дед, а Островский, не признающий никаких авторитетов, больше никому этого не позволял, оказался настоящим мастером своего дела и, что довольно редко в армии, терпеливым учителем.

По секрету Бай рассказал ребятам, что сталкивался с Быком на своей прежней службе в ГРУ, и уже тогда о нем ходили легенды: Ангола, Мозамбик, Панама и, кажется, даже Вьетнам и Северная Корея… Узнать что-либо точнее было невозможно — Бык был молчалив как гранитный утёс. Всего-то один раз Филину удалось увидеть наградные планки, даже не сами награды(!), на кителе Быка и Андрей понял, у какого «зубра» ему довелось учиться: там были практически все ордена и медали Советской Армии, а некоторых и по два — всего шестнадцать боевых наград!..