мы провели войну без налетов, доказывает: они, черт побери, так и не узнали, что мы читаем их почту.

Озле это тоже приходило в голову.

– Но вдруг это был кто-то из немецкой контрразведки, который передавал нашим ложные сведения, чтобы направить нас не туда? – предположила она.

– В таком случае они бы не проиграли войну.

– Ну а если предатель работал не на фрицев?

– Но война же закончилась. Почему это все еще так важно?

– А ты подумай. У предательства нет срока давности. А она пишет, что предатель остается угрозой…

– Мне кажется, это паранойя, бред сумасшедшей, – заявила Маб.

– Может, и паранойя, а может, нормальное отношение человека, который работал в БП. Ты на нас посмотри. – Озла обвела жестом чайную с ее сверкающим хрусталем, столовым серебром и парчовыми шторами. – Мы выбрали самый дальний столик, но все равно шепчемся и замолкаем, когда кто-то проходит мимо. В прошлом году мне лечили зуб, и я так боялась, что пробормочу что-то запрещенное, когда нанюхаюсь хлороформа, что велела дантисту работать без анестезии. Боль была адская.

Длинная пауза.

– А я, когда рожала, отказалась от обезболивающих. – Маб рассеянно помешивала чай и всем своим видом показывала, до какой степени невыносимо ей признавать, что Озла права. – По той же причине.

– Вот видишь? У нас у всех паранойя. Это уже часть нас. Бетт осторожна, и это необязательно значит, что она лжет.

– Могла и сама поверить в собственную выдумку. С сумасшедшими такое случается.

Озла наконец взяла с тарелки первый скон.

– Если она и правда сошла с ума, тогда да.

– А ты не помнишь, как она билась в истерике тогда, в конце? Мы ведь обе думали…

– Думали, – согласилась Озла. – Но теперь, когда я вспоминаю то время… А действительно ли она свихнулась или ее просто довели до ручки? Ведь у всех нас тогда были натянуты до предела нервы. Я уже еле держалась, ты напивалась каждый вечер…

– Вовсе нет.

– Маб, ты тогда совершенно расклеилась, и все это знали.

Маб ответила ей возмущенным взглядом и закинула ногу на ногу под просторными складками темно-синей юбки.

– Значит, ты считаешь, что Бетт в своем уме? – спросила она.

Озла опустила глаза на тарелку. Сама не заметив, она раскрошила свой скон в труху.

– До того самого дня, когда ее увезли, – сказала она, – я готова была биться об заклад, что Бетт Финч – последний человек в БП, способный сбрендить. Она была безупречно налаженной машиной и работала без перебоев. Но даже если представить, что она тогда действительно сбрендила, может, с тех пор ей стало лучше. Такое случается.

Озла вспомнила рассказ Филиппа о том, как его мать оправилась после нервного срыва и как в итоге ее выписали из клиники Белльвю. Он тогда предположил, что это произошло благодаря ее железной воле. А у кого была воля железнее, чем у Бетт?

Маб посмотрела на нее. Они одновременно отпили по глотку «Эрл Грея», и, как показалось Озле, обе предпочли бы, чтобы в чашках плескался не чай, а джин. Может, следовало назначить встречу в пабе, а не в чайной.

– Даже если она и не сумасшедшая, – сказала наконец Маб, – невозможно поверить, что кто-то из ее друзей в отделе Нокса был крысой. Ведь считалось, что там работают лучшие из лучших. Кто же это мог быть?

– Об этом нам надо спросить Бетт. – Озла смотрела ей прямо в глаза. – Поэтому мы с тобой и едем в Клокуэлл.

Внутри часов

Медсестры в клинике только и говорили, что о королевской свадьбе.

– Восемь подружек невесты, все в платьях от Хартнелла. Одна из них, разумеется, принцесса Маргарет…

«Да заткнитесь вы со своей свадьбой! – хотелось прокричать Бетт через дверь камеры. – Лучше поговорите об операции, которую так любит новый доктор, об этой лоботомии».

– Принцесса Александра Кентская, леди Кэролайн Монтегю-Дуглас-Скотт…

Бетт перевернулась на койке, стараясь не упустить ни слова и подавляя мокрый кашель, который так и не прошел после весенней пневмонии. Она пыталась вздремнуть после обеда. Прошлая бессонная ночь показалась ей бесконечной, ее мучили и проникавший до мозга костей холод, и навязчивые воспоминания о минутах, проведенных на коленях перед рыжим санитаром.

– А ты знала, что принцессе пришлось потратить для свадебного платья личные талоны на одежду, совсем как прочим невестам? Помню, когда моя сестра выходила замуж во время войны, она соорудила фату из вязаных салфеточек, которые у нас в гостиной лежали…

Бетт вспомнилась свадьба Маб в Лондоне. Как они спешили в бюро записи актов, как Маб облачилась в плиссированный атлас цвета слоновой кости, как потом в «Кларидже» состоялся свадебный завтрак – салат с ветчиной, шампанское и торт, испеченный без единого яйца… Малышка Люси восторженно кружилась в нежно-розовом ажурном платьице с чужого плеча, а друзья чуть ли не на руках отнесли Маб и Фрэнсиса в брачный покой…

«До чего же прекрасный выдался тогда день», – подумала Бетт, снова не позволяя себе раскашляться. С ним не сравнится никакая церемония в Вестминстерском аббатстве, пусть и самая пышная. Хотя все-таки забавно, что кавалером Озлы на свадьбе Маб был как раз жених с предстоящей королевской свадьбы.

– Ты видела фото принца Филиппа? – Медсестра громко вздохнула. – Тааакой красавчик!

– Да, но он ведь немец. Неужели нельзя было подыскать для нашей принцессы кого-то получше фрица?

– Да? А я думала, он грек…

– Но все-таки воевал-то он на нашей стороне. К тому же немцы нам больше не враги. Я бы гораздо больше волновалась, выйди она за русского…

Ах да, ведь теперь у них есть новый враг – Россия. Когда Бетт не перебирала в памяти улики, способные указать на предателя из Блетчли-Парка, она размышляла, на кого этот человек мог работать. Почти наверняка не на Германию, так как расшифрованные ею бумаги оказались не немецкого, а советского происхождения. Кроме того, будь у нацистов доступ к информации, проходившей через отдел Дилли, они бы наверняка стали бомбить Блетчли.

Голоса за дверью смолкли. Видимо, медсестры ушли. Бетт позволила себе наконец раскашляться, прислушиваясь к мокрым, жутким звукам из легких. «Зимой пневмония вернется, – подумала она, кашляя в подушку. – И тогда она может меня убить». Если раньше ее не убьет лоботомия, чем бы она ни была… но эту мысль Бетт предпочла отогнать. Выкашляв, как ей показалось, добрую половину легкого, она повернулась на другой бок, и мысли тут же снова пустились по накатанному, избитому пути, по бесконечному кругу.

Озла и Маб, криптограммы и предатели, Германия и Россия… Нет, предатель точно работал на Советский Союз. В то время СССР и Великобритания еще оставались союзниками, но это не значило, что Черчилль доверял Советам. Бетт