Бетт!» – подумала Маб. «Воксхолл» устремился в ночь. Куда бы ни поселил их теперь квартирмейстер БП, хуже, чем у миссис Финч, просто быть не может. Покончено с въедливыми расспросами и с жестким пирогом лорда Вултона…

– Отвези нас в «Кларидж», милый, – велела тем временем Озла Филиппу. – Мать гостит в замке Келбурн, так что ее апартаменты свободны.

Швейцар «Клариджа» приветствовал Озлу так тепло, будто она была его давно потерянной племянницей, а с Маб и Бетт поздоровался, как с особами королевской крови.

– Мисс Чурт, вас ожидает джентльмен, – сообщил он. – Некий мистер Грей…

Маб влетела в открытые двери. В гостиничном вестибюле – убранство в стиле ар-деко, сияющая люстра с подвесками, пол вымощен черной и белой плиткой – множество женщин в атласе и мужчин в военной форме; то и дело хлопают пробки от шампанского: празднуется присоединение американцев к войне. А Маб казалось, что это произошло уже давно – год назад, не меньше. Она повертела головой и увидела Фрэнсиса – тот стоял, засунув руки в карманы, и разглядывал счастливых гостей отеля с хорошо ей знакомым отрешенным весельем в глазах. Не такой загорелый, как прежде, – видимо, за последние два месяца в Америке редко бывал на солнце, – но улыбка оставалась все той же.

– Фрэнсис!

На мгновение оба неловко замерли, не зная, обняться или пожать друг другу руку. Они еще не успели решить, как вести себя при встрече, – да что там, они еще ничего не успели решить, хотя и были помолвлены с сентября. Наконец Маб сделала шаг и чмокнула жениха в щеку. От него пахло сандаловым деревом, а волосы казались такими мягкими, что Маб хотелось запустить в них пальцы. Но она не осмелилась.

– Я не знала, сможешь ли ты встретиться со мной так быстро. – Маб позвонила ему со станции Блетчли, и все же это был несколько странный способ встретиться через три месяца разлуки.

– Ты хорошо выглядишь. – Фрэнсис внимательно оглядел ее – под этим взглядом Маб всегда чувствовала себя обнаженной. – А как твоя семья? С ними все в порядке?

– Да. Люси вернулась в Лондон к Ма, ведь теперь бомбят куда меньше.

Фрэнсис познакомился с матерью Маб и с Люси за пару дней до отплытия в Америку. Мать совсем растерялась в шикарной чайной, а Люси насторожилась, опасаясь, что этот чужак увезет Маб еще дальше, чем прежде. Но Фрэнсис вел себя дружелюбно и оставался невозмутимым, а когда после чаепития Маб предложила, чтобы Люси в будущем поселилась с ними, бровью не повел. И тогда Маб совершенно успокоилась. Все будет хорошо.

Снова повисла пауза.

– Жаль, не удалось чаще переписываться. – Маб постаралась, чтобы это не прозвучало как упрек. Почту через океан то доставляли, то нет, а телефонные звонки стоили целое состояние. Прибыв в Вашингтон, Фрэнсис прислал ей телеграмму, но после этого ей пришлось довольствоваться открытками. Маб гнала от себя дурные мысли и все же нет-нет и задумывалась, не сожалеет ли он о своем предложении. А вдруг вернется, сам не понимая, о чем думал, когда положил ей на ладонь тот крупный рубин… – Поверить не могу, что прошло почти три месяца! – бодро воскликнула она.

– Два месяца, одна неделя и четыре дня, – уточнил он, и Маб почувствовала, как уходит тревожность, тугим узлом стянувшая ее внутренности. Если мужчина считал дни до их встречи, то уж наверняка не потому, что ему не терпелось забрать свое кольцо обратно.

– Как Вашингтон?

– Боюсь, не так уж много могу рассказать. Я был занят. Было холодно. Слишком много американцев. А как твоя работа?

– Боюсь, не так уж много могу рассказать. Я была занята. Было жарко. Слишком много машин.

Они снова обменялись улыбками, но оба не знали, как быть дальше. Взяться за руки? Еще раз поцеловаться? Или что? «Уж когда поженимся, наверняка научимся разговаривать друг с другом», – подумала Маб. А не разговаривать можно будет в постели. Эх, перейти бы немедленно к той стороне дела… Галстук Фрэнсиса был немного смят, и Маб почувствовала, что ей хочется сорвать с него этот галстук и…

«Не отдавай ничего просто так, – произнес металлический голос у нее в голове. Тот самый голос, который помог ей удержаться на ногах, когда Джеффри Ирвинг и его дружки бросили ее на обочине. – Не отдавай ничего просто так. Даже в последний миг».

К этому времени остальные наконец присоединились к ним, протиснувшись сквозь ликующую толпу. Всех представили друг другу, Озла в красках изложила сагу об их бегстве – «Бетт держалась молодцом!», – а Филипп отправился заказать «Болленжэ» и вернулся с букетом пенящихся бокалов. Бетт удивительно быстро осушила свой.

– Но-но, помедленнее, – рассмеялся принц, когда она опустошила второй бокал еще до того, как он успел его снова наполнить.

– Я только что назвала свою мать злобной святошей, – пояснила Бетт.

– Ох, тогда допивайте! – Он долил шампанское в ее бокал и повернулся к Фрэнсису: – Мистер Грей, вам очень повезло с невестой. А когда же состоится счастливое событие?

Фрэнсис бросил на Маб один из тех своих тихих взглядов, за которыми что-то пылало.

– Послезавтра я снова уезжаю из Лондона, – сказал он. – До моего возвращения не получится организовать приличную свадьбу и медовый месяц. Так что еще три недели…

– Или бюро записей актов, – неожиданно для самой себя произнесла Маб. – Как насчет завтрашнего дня?

– Мистер Гиббс, – ослепительно улыбаясь, сказала швейцару Озла, – моя подруга завтра выходит замуж, и нам нужно быстренько организовать свадьбу. Не могли бы вы мне помочь?

– Да, мисс Кендалл, – невозмутимо отозвался швейцар.

– Отлично. Итак, много «Болленжэ» – столько, чтобы напоить весь Лондон, – и лучший свадебный завтрак, который можно устроить по нынешним временам. Сколько яиц вы сможете добыть? А фуа-гра? И как насчет белужьей икры? Запишите на счет моей матери. Еще мне нужно узнать, в каких номерах живут гости с дочерями в возрасте… – Озла обернулась к Маб: – Сколько лет Люси?

– Почти шесть, – ответила Маб, давясь от смеха.

– В возрасте от пяти до семи лет, – закончила Озла, обращаясь к Гиббсу. – Будьте добры, напишите их родителям, что умоляете их одолжить нам на завтра лучший наряд этой самой дочери. Ровно в девять утра я приду изучить, что они принесли.

– Я не уверен, что я…

– Не подведите меня, мистер Гиббс. – Озла всучила ему стопку банкнот и развернулась с видом генерала, оценивающего свою армию перед боем. – Фрэнсис, вас я отсылаю домой, чтобы ваша невеста хорошенько выспалась и наутро была свежа и прекрасна. Приходите завтра в одиннадцать в своем лучшем костюме, с кольцами и всеми бумагами, которые требуются для разрешения на брак. Филипп, ты бы мог съездить в девять утра за матерью и сестрой