вполне могла допустить, что Дядюшка Джо пытался добыть больше сведений, чем готовы были предоставить британские коллеги. А в БП всегда хватало сторонников марксизма, ребят из Кембриджа и Оксфорда, которые были рады поспорить о политике, цитируя Ленина и сочувствуя пролетариату.

«Кто из моих друзей симпатизировал России?» – спрашивала она себя сейчас. И уже в тысячный раз пожалела, что слишком глубоко закапывалась в витки кода, не прислушиваясь к разговорам в отделе Нокса.

Потому что война с Германией, может, и закончилась, но борьба с Советским Союзом только начиналась. И Бетт, которую скрючило от нового приступа кашля, не могла удержаться от мысли: а что, если предатель, который посадил ее сюда, все еще посылает сведения в СССР?

Пять лет назад. Февраль 1942 года

Глава 31

ИЗ «БЛЕЯНЬЯ БЛЕТЧЛИ». ФЕВРАЛЬ 1942 ГОДА

У нашего дурдома новый надзиратель! Деннистона сменил капитан Тревис – по крайней мере, по военной части. Что ж, пожелаем ему удачи в попытках обуздать пациентов…

– Опять вы? – мрачно констатировал капитан Тревис.

– Ах, сэр, разве так приветствуют свою любимую переводчицу из отдела ВМФ? – ухмыльнулась Озла.

Прочие присутствовавшие в кабинете Тревиса мужчины – все до одного в костюмах; вероятно, из лондонского управления разведки – нахмурились, но Тревис лишь вздохнул.

– Ну и что у вас на этот раз? Снова спрятали электроплитку в шкафу с сигналами, чтобы готовить гренки в ночную смену?

– Так это когда еще было! На прошлой неделе, – отмахнулась Озла.

– Пробрались в новый корпус, едва там успели возвести стены, и проехали в корзине для белья по коридору прямо в мужскую уборную?

– Две недели назад.

Тревис снова вздохнул и уставился за окно, где свободные от смены дешифровщики катались на коньках по замерзшему озеру.

– Так просветите же меня, в чем дело, – предложил он.

– На этот раз никаких каверз, сэр.

Хотя, надо сказать, Озла не понимала, что с того, если люди немного повеселятся. Служащим БП было просто необходимо время от времени смеяться, чтобы поддерживать боевой дух: после декабрьского ликования по случаю присоединения американцев к войне новый 1942 год начинался без особо хороших новостей. Янки подключились к борьбе, но до Британии они пока не добрались, а падение Сингапура на прошлой неделе, когда более шестидесяти тысяч британских, индийских и австралийских солдат попали в японские лагеря для военнопленных, погрузило Парк в глубокое уныние. При этом в Восьмом корпусе, который занимался немецкими морскими кодами, что-то явно шло не так. Озла понятия не имела, в чем там дело, но Гарри и парни из его отдела бродили по Блетчли с совершенно убитым видом.

– Я пришла, чтобы кое-что вам продемонстрировать, капитан Тревис, – сказала Озла, возвращаясь к цели своего визита.

С удивлением, которое быстро сменилось неловкостью, а затем и ужасом, Тревис и оказавшиеся здесь же мужчины в костюмах наблюдали, как Озла стала копаться в собственной одежде и извлекла один сложенный квадратик бумаги из-под пояса юбки, другой – из-за резинки чулка, а третий – из туфли. Она выложила бумажки на стол Тревиса.

– Никто не видел, как я их вынесла из Четвертого корпуса, сэр.

Из утомленного голос Тревиса стал ледяным.

– Как вы смеете выносить расшифрованные сообщения с рабочего места?

– Это просто чистые листки. – Озла развернула каждый квадратик по очереди. Ей хватило ума не пытаться подкрепить свою демонстрацию настоящими криптограммами. – Однако это наглядно доказывает, что при желании чертовски легко вынести бумаги из корпусов. С тех пор как я начала работать переводчицей, я заметила, как просто было бы таскать сообщения из БП. Вот я и подумала, что если обратить ваше внимание…

– Никому в БП и в голову бы не пришло похищать секретные материалы, мисс Кендалл. Все наши люди подверглись тщательной проверке на благонадежность.

– Я не утверждаю, будто в БП действует шпион, сэр. Но если бы кого-то из здешних, человека с не самой крепкой выдержкой, шантажировали или еще как-то запугивали, заставляя добывать сведения с рабочего места, это ему удалось бы без особых усилий, хотя кое-что зависит и от корпуса. Проще простого незаметно сунуть бумажку в бюстгальтер, пока все зевают в ночную смену. – На слове «бюстгальтер» мужчины дернулись, и Озла едва не закатила глаза. Когда им показываешь, как может утечь информация, они лишь пожимают плечами, но стоит упомянуть предмет женского белья, все прямо места себе не находят. – Я, конечно, могу говорить только об отделе ВМФ, но мне кажется, как раз в таких направлениях работы, как мое, стоит пересмотреть правила безопасности. Там, где информация проходит через переводчиков и доступна уже в расшифрованном виде по-английски…

– Нам не требуются советы по безопасности от какой-то светской дурочки, – резко оборвал ее один из мужчин в штатском за спиной Тревиса.

– От кого бы там ни было, но они вам явно требуются, – парировала Озла.

– Мисс Кендалл, не сомневаюсь, что вами двигали самые благородные намерения, но уверяю вас, этот вопрос уже рассматривался. Занимайтесь своим делом, – строго сказал Тревис, – и своей чепуховой скандальной газетенкой.

Усилием воли Озла удержалась от вопроса, как он узнал, что это она выпускает «Блеянье Блетчли». Все-таки именно разведка и была профилем БП.

– Тот факт, что я выпускаю чепуховую скандальную газетенку («Господи, и чем она вам мешает? Людям полезно посмеяться в военное время»), вовсе не означает, что в голове у меня тоже одна чепуха.

– Ваши опасения по вопросам безопасности приняты к сведению. Однако было крайне неразумно с вашей стороны тайно выносить что-либо из корпуса, пусть и чистую бумагу. Ступайте в свой отдел, и чтобы это больше не повторялось.

Клокоча от ярости, Озла выбежала из кабинета.

– Что, снова влетело? – приветствовал ее Джайлз, который стоял у дверей особняка, прислонясь к каменному грифону.

– Да, и на сей раз незаслуженно.

Ну что, что ей еще надо сделать, чтобы ее начали принимать всерьез? Озла знала, что в своем отделе она лучшая переводчица; она вкалывала как машина и еще находила время выпускать еженедельный листок, над которым покатывался со смеху весь Парк; она обоснованно обратила внимание начальства на вероятную брешь в безопасности – и все равно ее продолжали воспринимать всего лишь как безмозглую бабочку.

– А тебе-то почему никогда не попадает, Джайлз? – спросила она. – Ты так часто бегаешь на перекур – странно, что успеваешь еще и работать.

– Сейчас у меня не перекур. – Джайлз выпустил изо рта душистый дым. Он отказывался курить что-либо кроме «Житан» – кто знает, сколько он за них выкладывал на черном рынке… – Начальник корпуса приказал выйти развеяться, пока он меня не прибил.

– За