постоянно. Они составляют костяк царской фракции клана. Остальные уже мельче, но не значит, что им не хватает влияния.

Я молчал, слушая слова отца. Были у меня вопросы к тому же великому князю Московскому, но это — частные вопросы. Глобально он следует политике государя, и значит фактически защищен от серьезных нападок со стороны родни до тех пор, пока Милославские на троне.

— А есть великие князья, которых в Москве ничего не ждет, — проговорил отец. — Собственно, они и получили-то земли, можно сказать, на отшибе: Хабаровск, Красноярск, Новгород, Тверь и прочие, в основном не слишком крупные. Государь старается из держать в узде за счет простых князей вроде нас, но ты и сам понимаешь…

Он сделал паузу, позволяя мне обдумать его слова.

— Выходит, что столичная фракция Рюриковичей сидит в осаде, — произнес я.

— А у царя нет наследника уже очень давно, — приподнял бровь он. — И, если не дать такого признать, власть над всем Русским царством встанет на общее голосование. Так уже было, когда мы отдали трон, и Рюриковичи долго не могли усадить одну династию. Теперь история повторяется.

Вот только у Михаила II полно детей. И сам он, очевидно, уже анонсировал признание цесаревича в следующем году.

— Если Милославские потеряют трон, из голосования выпадет вся кремлевская фракция, — произнес Алексей Александрович, после чего усмехнулся. — Такова их традиция. Не удержали власть — уступаете место другим.

Я кивнул в ответ.

— Выходит, вся эта борьба с Тверским, Новгородским и прочими — ради удержания власти Московской фракции, — подвел итог я. — Но почему обязательно должна начаться война? Насколько помню, Руслан Александрович утверждал, что Рюриковичи будут сидеть тихо и мирно до признания цесаревича.

Отец улыбнулся.

— Дмитрий Алексеевич, не разочаровывай меня, — в шутку пожурил он пальцем. — Зачем ждать объявления наследника, если можно убрать династию, и никакой цесаревич уже не понадобится? Сейчас такая обстановка на международной арене, что другого подобного случая может уже никогда и не выпасть. Или ты думаешь, что Рюриковичи будут покорно ждать и смотреть, как Милославские уничтожают их права и привилегии?

— Исторически братоубийство было у них в крови, — подхватил я его мысль.

— Со времен Игоря, — подтвердил мои слова кивком князь Романов. — Теперь, что касается нас с тобой. Соколов — из московской фракции, и тот факт, что он тебя позвал вступить в свое ветеранское общество, сам по себе ничего не значил бы. Но приглашение познакомиться с его сестрой, это попытка включить нейтральных Романовых в борьбу против тех Рюриковичей, кто Милославского на троне не поддерживает. Понимаешь?

Я кивнул, соглашаясь. Терпеть не могу интриги, но суровую реальность на одном желании не изменить. Власть всегда будет сопровождать бесконечное закулисное противостояние.

— Признаться, мне слабо вериться, что начнется гражданская война, — медленно произнес я. — На стороне государя армия, ЦСБ, опять же — царские люди. И идти на открытый вооруженный конфликт с Михаилом II, когда мы только что раздавили Речь Посполитую — глупо. Тем более это станет отличным моментом, чтобы наши агрессивные соседи ввели свои войска.

Отец покачал головой.

— В том-то и дело, что единственные, кто смог бы вмешаться в происходящее у нас, уничтожены, — возразил он. — А остальные крупные игроки слишком заняты внутренними дрязгами. Та же Османская империя сейчас активно давит у себя оппозицию… Или ты думаешь, что без высшего дозволения самих тюрков, кто-то позволил бы Демидову загрызть дипломата Османской империи?

— Погоди, отец. Разве мы не ловили их солдат на своей земле? Разве не готовились к большой войне с Османской империей? — спросил я, глядя на Алексея Александровича.

Он улыбнулся.

— Дима, все это вело к обоюдной выгоде, — заявил он. — У тюрков благодаря их бесчисленным гаремам слишком много одаренных детей, и каждый род там пытается занять место повыше. И в методах они не слишком разборчивы, знаешь ли. Один такой род нам и скормили, заодно под законным предлогом устранив конкурента султана. Ни у Михаила, ни у Амира не будет никаких претензий друг к другу, это была совместная операция двух держав по устранению террористов. Заметь, далеко уже не первая даже в нашем поколении.

Мне оставалось только головой покачать. Я все это время ждал глобальной мировой войны, а на деле выходит, что напряженность хоть и растет, но человечество успешно стравливает агрессию внутри своих границ.

А те, кто рискнет развязать крупный конфликт, закончат, как Речь Посполитая. Ни Римская империя, ни Германский рейх, спонсировавшие польского короля Яна даже не пошевелились, чтобы защитить свою марионетку. Русское царство, говоря откровенно, завоевало крупную страну всего за считаные дни. При этом все прошло так стремительно, что ни о какой обороне речи-то и не шло.

— И что нам тогда делать? — спросил я, вернувшись к основной теме разговора. — С Рюриковичами?

Князь смотрел в окно молча, медленно постукивая пачкой сигарет по подлокотнику кресла. Я не торопил отца, прекрасно понимая, что он сейчас на ходу просчитывает варианты.

Мне же оставалось только ждать, какое решение примет глава рода. До этого я считал, что Михаил II просто мечтает об абсолютной монархии, и потому давит всех своих родичей по одному. Но если все так, как сказал отец, тогда выходит, что часть клана горячо поддерживает монарха, ведь им тоже достается какая-то прибыль от фактического принижения всех великих князей.

Если московская фракция не бунтует, а поддерживает Михаила II, поражение в правах их не касается. Не потому ли, что государь может по своему слову спокойно передавать им власть по наследству, изображая выборы?

— Я думаю, что нам выгоднее будет соблюдать нейтралитет, — наконец, произнес Алексей Александрович. — Не из страха, разумеется, а чтобы не вызвать ни у кого подозрений, что Романовы пытаются под шумок вернуть себе трон. Мы не можем сейчас выступать агрессорами.

Я кивнул, принимая его ответ.

— Но, — продолжил отец, щелчком пальца открывая пачку. — Если возникнет необходимость, мы встанем на сторону Михаила II. Надеюсь, ты с этим согласен?

Я улыбнулся.

— Как бы там ни было, а твоя сестра — царица, отец, — произнес я. — И если мы от нее открыто отвернемся, это очень дурно скажется на репутации рода.

— Хм.

— А еще — Кремль защищает нас от того же Красноярска, — добавил я. — Если Милославские лишатся трона, Рюриковичи решат