понизил голос. Я слышал его. Слышал тяжёлое дыхание и чей-то тихий-тихий, на пределе слышимости, плач, словно вдали жаловался на свою тоску и одиночество бездомный котёнок.

  Открыл наконец-то глаза и увидел - совсем рядом с собой, и пары десятка сантиметров не было - мёртвый взгляд Тани. Она лежала и смотрела куда-то в вечность, из угла глаза начала было сползать слезинка, да так и застыла, убоявшись смерти, не решаясь падать дальше.

  - Как же... - всхлипнула Маша. - Как же так...

  Ни я, даже если бы смог сейчас говорить, никто другой не смог бы ответить на её вопрос. Не было на свете таких слов, не было и не будет. Никогда.

  Зриши мою беду, зриши мою скорбь, Преблагая.

16. Невежливые люди

  Грузовик стоял в кустах, будто только что вернулся из Сирии. Или из Ливии, как вариант. Возможно, с Донбасса... Осел на трёх спущенных шинах, сверкая дырами в посечённых пулями бортах, в простреленном брезенте. От дороги Порох его увёл, но вот до места встречи с Андреем и Михой добраться уже не смог. И по хорошей дороге неуправляемую машину не потащишь, что уж говорить о лесе.

  Мы, как могли, выбрались наружу.

  - И что теперь? - с трудом спросил я. Рядом сидел Док, держась за голову. Лицо у него было мученическое, опухшее, зеленовато-белое. Я, наверное, выглядел не лучше, но как-то не до того, чтобы зеркало просить. Сбежать-то мы сбежали, но какой ценой...

  Маша горько рыдала в кузове, обняв мёртвую сестру. Клим растерянно посматривал то на Нани, видимо, ожидая указаний, то на нас с Васиным.

  - Что-что... Пешком уходить надо, - сказала Нани. - Вот это мы попали. И что я Танькиной матери теперь скажу...

  Она добавила что-то по-грузински, гортанно, зло. Я бы тоже сейчас выругался, только сил не было. С трудом поднялся, опираясь о борт грузовика. Сделал на пробу пару шагов. Ну так, сойдёт. Если не бегом - идти можно.

  - Вставайте, профессор. Придётся по кустам на своих двоих.

  - По каким, на хрен, кустам, брателло! - взорвался Клим. - Ты карту видел? Тут сплошные болота! Это ж Мещёра, а не донские степи. И погоня за нами, думали быстро выскочить, на джипы и наш грузовик пересесть, потом врассыпную, а теперь что?

  Нани уже уткнулась в телефон, то ли узнавая координаты, то ли что-то отправляя в мессенджере. Как-то не так я видел нашу встречу, когда думал о ней. Доковылял до прелестной блогерки, обнял её наконец-то в реальности, а не в мечтах. Девушка не отстранилась, но и никаких ответных чувств не проявила.

  Не время. Не место.

  - Геолокацию скинула, Андрей сейчас приедет, - сказала она, опуская трубку. - Он на грузовике парней, так что все поместимся. А Миха скот какой-то, не отвечает. И где он есть - непонятно.

  Порох спрыгнул на землю из кабины, обошёл грузовик, цыкая зубом. Потом отвёл в сторону Клима и начал с ним довольно бурно что-то обсуждать. На весьма повышенных тонах. Здоровяк в ответ бубнил, пожимая плечами.

  Хорошо хоть, что заехали в такую чащу, что с воздуха нас ни дроны, ни вертолёт не рассмотрят. Маленькое, но утешение. Правда, погоня по земле настигнет в ближайшее время, тут и думать нечего. Насколько я понимал, мы сейчас в самой глубине национального парка, толковых дорог здесь нет, не разгонятся особо. Но и мы выскочить не успеем.

  - Вставайте, вставайте, Док! Лежать некогда. Если нас люди генерала поймают, я думать боюсь, что дальше. Кастрация через повешенье, не меньше.

  Васин встрепенулся. Задел я какие-то его тайные страхи. Нани посмотрела на меня как на дурака, но я вёл себя так умышленно. Надо выбить Дока из колеи, чтобы переключить его страдание на нечто более конструктивное. Впрочем, это всех касалось.

  - Спасибо, любимая, - сказал я на ухо Нани. Она вздрогнула, но прижалась ко мне, обнимая одной рукой. Вторая крепко сжимала телефон. Поколение одноруких любовников выросло, с трубкой даже во сне не расстаются.

  - Шустрый ты какой, Кирилл... Сергеевич. Сразу о любви...

  От неё пахло летом, цветочным лугом и ожиданием счастья. Дожить бы ещё до того, когда мечты сбудутся. Я почему-то разозлился: не на девушку, конечно, на судьбу, которая успела мне за последние дни понаставить подножек больше, чем иным за долгую счастливую жизнь.

  - Так чего ждать? - ответил я тихо. - Может, нас через час перестреляют уже всех как зайцев в лесу. А теперь вот сказал, успел. Я очень тебя ждал...

  - Меня или свободы? - хмыкнула Нани без улыбки.

  - Тебя и свободы, любимая. Так бывает.

  Но, конечно, не время и не место было для долгих разговоров; Клим уже полез в кузов грузовика, с помощью Пороха вытащил оттуда тело Татьяны, мягко, но твёрдо отстранив мешающую ему Машу.

  - Не здесь же оставлять, - буркнул он.

  Андрей приехал минут через десять. Я с ним знаком не был, только видел тогда через ментакль, как и всю остальную группу. Хваткий малый, по крайней мере не пропал с машиной на полдня, как мог бы.

  Миха так и не объявился. Андрей сказал, что он сторожит машины, в полном порядке, но почему не отвечает на звонки - хрен его знает.

  Грузовичок, угловатый, странный на вид, как я понял, принадлежал господам бандитам. Пока мы все с большим или меньшим трудом в него залезали, аккуратно пристроив возле борта тело Татьяны, которое совершенно убитый известием Андрей завернул в спальный мешок, Клим с Порохом наоборот вытаскивали из кузова что-то. Немало и внутри осталось: ящики совершенно армейского вида, завёрнутые в пластиковую плёнку упаковки, пара баллонов типа тех, что применили в Центре во время нашего побега.

  - Справишься? - уточнил Клим.

  Порох почесал лоб, но кивнул. Судя по всему, он спешно минировал разбитый армейский грузовик по периметру. Охота пошла всерьёз, превратившись из попытки бескровного побега во вполне себе огрызающуюся на бегу дичь.

  Клим открыл