свои лица. Все садятся, когда садится Сыкоу Хай – за исключением одного.

– Кто это? – спрашивает этот некто с подозрением в голосе.

– Наш новый участник, – говорит Сыкоу Хай. В этом компактном пространстве под землей его власть абсолютна. – Сядь, Папоротник, – приказывает он, и Папоротник в конечном счете садится. Я занимаю свое место между двумя закутанными в плащи фигурами с масками кузнечиков. – У кого еще есть что сказать?

Тишина.

– Тогда мы можем начинать. – Сыкоу Хай кладет руки на стол, как будто это его личная цитра. – Я попытался найти подход к Синь Жэнь.

Тишина приобретает предвкушающий характер.

– И это не увенчалось успехом.

– Ну и что теперь? – Голос говорящего сильный и гордый, под стать его тигриной маске.

– Мы настаиваем, – говорит Папоротник.

Я говорю:

– Мы продолжим без нее.

Папоротник поворачивается ко мне.

– И будем действовать от ее имени?

– Да.

– Почему? – на этот раз говорит Сыкоу Хай.

Я встречаюсь с ним взглядом через стол.

– Потому что она никогда не согласится.

– Разве у тебя нет способа убедить ее?

Он думает о том, как я убедила его. Но эти ситуации несравнимы. Сыкоу Хай – стратег по своей сути. Я преодолела его предубеждения, но не изменила его. Честь Жэнь слишком прочно вплетена в ее сущность. Это все, за что она могла держаться, когда мир сомневался в ней, а пророчество очернило ее.

Я не отниму у нее этого. Жэнь может держаться пути праведной справедливости; я же совершу что-то неправедное, точно так же, как это сделала Лотос, когда высекла того смотрителя.

– Мы не можем позволить себе ждать, – говорю я.

– Почему? – спрашивает Папоротник. – У нас нет недостатка во времени.

Эти люди никогда не чувствовали, что империя дышит прямо им в затылок, живя в естественной крепости.

– Западные земли существуют не в пузыре. Внешние события все равно приведут к катастрофическим последствиям. – Я встаю, пальцы тянутся к вееру. Кисть на столе – самое подходящее из того, что я имею. Я хватаю ее за ручку и направляю волосяной пучок на север. – Сколько времени прошло после Битвы у Отвесной Скалы? Шесть недель?

На самом деле – уже семь. Я жду, когда кто-нибудь поправит меня, и радуюсь, когда это делает Тигровая Маска. Внимание к деталям – недооцененный навык.

– Миазма произведет перегруппировку, – продолжаю я. – Ее кампания ответного удара начнется со дня на день. И семь недель с момента битвы также означают семь недель с тех пор, как мы прибыли. Если только Синь Гун не живет в пещере, он уже должен заметить привязанность народа к Жэнь. Он на грани того, чтобы сделать ход.

– Нет, – уверенно говорит Сыкоу Хай. – Перед лицом предыдущих неблагоприятных факторов он никогда не делал ничего, чтобы укрепить свое положение.

– Пожар по соседству – это более насущная проблема, чем землетрясение в десяти ли отсюда. Для твоего отца Жэнь представляет большую угрозу, чем империя и пираты Фэн, вместе взятые. Он предаст нас, вот увидишь.

Я говорю с уверенностью. Я скрываю свое беспокойство. Вот уже семнадцать лет Синь Гун не пускает Жэнь в Западные земли, видимо опасаясь, что она предаст его в соответствии с каким-то там пророчеством. Но ситуация изменилась. У Жэнь есть Цикада. Она бросила вызов Миазме. С точки зрения Синь Гуна, Жэнь все еще может предать его – сейчас, когда она слишком сильна, чтобы хотя бы пальцем ее тронуть. Поэтому он предоставил нам войска, заманил в свое логово. Должно быть, он намеревается в ближайшее время нейтрализовать нас. Что от меня ускользает, так это каким образом? Убив Жэнь или передав ее Миазме, он потеряет поддержку народа.

Что именно задумал Синь Гун?

Колеблясь слишком долго, я потеряю свою аудиторию. Я направляю кисть обратно на север.

– Если мы помедлим с захватом власти Жэнь, наша операция рискует перекрыться маршем Миазмы. Я веду щетиной кисти вниз, на юго-запад. – Чем скорее мы завершим передачу власти, тем скорее народ поддержит своего нового губернатора и объединится против вражеских сил. Мы должны действовать сейчас.

В комнате становится тихо, когда я опускаю кисть.

Может быть, я переборщила. Меня пригласили присутствовать на встрече Сыкоу Хая, а не перехватывать инициативу.

Но затем Сыкоу Хай обращается к Тигровой Маске:

– Насколько подготовлены солдаты?

– Обучены и подготовлены.

– А постановление для народа?

– Все готово, – говорит Кузнечик слева от меня.

Сыкоу Хай переводит взгляд на меня.

– Как скоро это «сейчас»?

– Как только представится случай. У тебя есть что-нибудь на примете?

Сыкоу Хай задумчиво опускает взгляд.

– Банкет в честь сорокалетия Синь Гуна. – Он поднимает голову, его глаза горят. – Солдаты будут присутствовать для обеспечения безопасности на церемонии. У наших не будет проблем с тем, чтобы смешаться с толпой. А учитывая место проведения, большинство из них напьются. В прямом и переносном смысле, стража Синь Гуна выйдет из строя.

Гениально… и жестоко, когда я напоминаю себе, что Сыкоу Хай – приемный сын Синь Гуна.

– Какую судьбу ты уготовил своему лорду? – И почему ты так полон решимости помочь Жэнь?

Сыкоу Хай поднимается со своего места.

– Все будет происходить в полном хаосе, – бормочет он, обходя стол. Свет факела освещает скрытую маской половину его лица, отбрасывая на остальную часть тень. – В ближнем бою лорды не так уж сильно отличаются от стражников. – Он останавливается в противоположном конце от меня. – Любой может быть повержен.

Его голос крепнет, чтобы обратиться ко всем нам, но его взгляд нацелен на меня. Это заставляет меня сделать вывод. Я воин; предполагается, что я предпочитаю наносить удары спереди.

Он не видит стратега, который с гордостью носил корону перебежчика и оставил Ворона гореть.

Если Сыкоу Хай настроен поддержать Жэнь, он должен смочь покончить со своим приемным отцом. Точно так же люди в этой комнате должны быть готовы предать своего лорда. В стране не могут править два лидера, точно так же, как не может светить двух солнц на небе. Мы все это признаем.

Но этот переворот ставит под угрозу честь Жэнь. Она заслуживает законности в наследии. Заслуживающего доверия имени.

Она не может быть запятнана, не тогда, когда в ход идет пророчество.

– С нами начинается новая эра! – Я прерываю обсуждение организации транспортировки и снабжения, срывая с себя маску.

Незамедлительно раздаются возгласы узнавания.

– Генерал Лотос!

Сыкоу Хай выглядит слишком раздраженным, чтобы говорить.

– Воины творят историю. – Я срываю свой широкий пояс. – Грамотные люди записывают ее. – Я расстилаю белую ткань на столе. – Но сегодня мы можем стать и теми, и другими.

Я прокусываю указательный палец до крови, затем