— Как можно совершить подобное? — вопрошала Анна, ни к кому не обращаясь.

— А что случилось с Дагмар после казни? — спросила фру Старк, обхватив себя руками.

— Мужа Хельги, отца Дагмар, тоже казнили за соучастие в убийстве. Это он избавлялся от тел. Дагмар стала сиротой и попала в дом к крестьянам. Думаю, ей пришлось нелегко. Все издевались над дочерью убийцы. В деревнях такие вещи не скоро забываются, — сказала Эрика.

Эбба кивнула. Вид у нее был усталый, и хозяйка решила, что с ее гостьи хватит. Пора было обедать, а еще — проверить, не звонил ли Йоста с новостями о старьевщике Улле. Надо было держать пальцы скрещенными на удачу.

У окна противно жужжала муха. Она то и дело кидалась на стекло в безнадежной борьбе. Наверное, муха в недоумении: нет видимых преград, но при этом что-то тебя не пускает. Мортену это было знакомо. Понаблюдав за ней еще с полминуты, он протянул руку к окну, сложил большой и указательный пальцы и зажал насекомое, как пинцетом, а потом, словно зачарованный, сдавил ее пальцами. Выбросив получившуюся из мухи лепешку, отряхнул руку. Теперь в комнате было тихо. Мортен сидел за столом Эббы. Перед ним лежали ее рабочие инструменты и один почти законченный ангел. Интересно, чью боль ему предстоит утишить, подумал Мортен. Впрочем, не все заказывали подвески в память о погибших — кому-то они просто казались красивыми. Но именно этот ангел явно предназначается для скорбящих. После смерти Винсента Старк начал чувствовать горе других людей даже в их отсутствие. Взяв ангела в руки, он почувствовал, что его заказал кто-то, кому жизнь кажется такой же бессмысленной и жестокой, как и им с Эббой. Рука невольно сжала ангелочка. Как Эбба не понимает, что вместе они могут найти способ заполнить эту пустоту? Единственное, что ей нужно сделать, — это снова открыться мужу. И признать свою вину. Мортен так долго винил себя, что не понимал правды. Но теперь он знал: это вина Эббы. И если жена признает свою вину, он простит ее и примет обратно. Но вместо того, чтобы раскаиваться, она лишь смотрит на него таким взглядом, будто обвиняет в смерти сына. Ее поведение было совершенно нелогичным. После всего, что случилось, разве не правильно было бы искать утешения у мужа? Почему же она его отталкивает? Раньше Эбба всегда все решала сама: где им жить, куда поехать в отпуск, когда завести ребенка. И даже в то утро она все решила за него. Ее хрупкая фигурка и наивные голубые глаза были обманчивы. Люди считали ее застенчивой и слабой, но на самом деле эта женщина была совсем не такой.

Мортен вскочил на ноги и отшвырнул ангела прочь. Фигурка шлепнулась в груду предметов на столе, и Старк с удивлением обнаружил, что он весь в чем-то красном. Разжав ладонь, Мортен увидел, что она вся в мелких порезах. Он вытер руку о брюки. Эббе пора вернуться домой. Им нужно поговорить.

Лив нервно вытирала садовую мебель. Это нужно было делать каждый день, чтобы стулья и стол оставались чистыми и красивыми. Пот бежал по спине, но женщина продолжала тереть и тереть. После недели, проведенной на солнце, ее кожа приобрела красивый загар, но и он не скрывал темных кругов у нее под глазами.

— Мне кажется, тебе не стоит туда идти, — сказала она. — Зачем вам снова встречаться? Ты же знаешь, в каком шатком положении сейчас партия. Лучше сидеть тихо…

— Я знаю, но мы не в силах управлять всем в этой жизни, — сказал Йон, поднимая очки на лоб.

Он просматривал газеты. Каждый день пролистывал все национальные издания и несколько избранных местных. Делал он это, как всегда, с омерзением. Все писали об одном и том же. Журналисты, репортеры и прочий сброд считают, что они лучше других знают, как устроен мир. Все их писульки только способствуют деградации шведского народа. Его долг — открыть людям глаза. Цена правды высока, но нельзя выиграть битву, не понеся потерь. А война за правду — священная война.

— Еврей тоже там будет? — спросила Лив, принимаясь за стол.

Хольм кивнул:

— Скорее всего, да.

— Что, если кто-нибудь увидит вас вместе? И не дай бог, сфотографирует и фото попадет в газеты? Что скажут твои соратники? А избиратели? Это же будет скандал. Тебе придется оставить пост. Нельзя этого допустить! Сейчас, когда мы так близко к цели…

Йон отвел взгляд. Жена ничего не знает. Он не может рассказать ей о темноте, холоде и ужасе, стиравшем все границы, даже расовые. Тогда речь шла о выживании. Они с Йозефом связаны навсегда, хотят они того или нет. А Лив никогда этого не поймет. Да он и не сможет ей рассказать.

— Мне нужно пойти, — сухим тоном дал он понять, что дискуссия окончена.

Фру Хольм знала, что в таких случаях возражать бесполезно, но все равно что-то пробормотала себе под нос. Йон улыбнулся. Под ее красивым личиком скрывалась железная леди. Он любил жену, они вместе прошли через многое, но темноту может понять только тот, кто ее пережил.

Впервые спустя много лет их компании предстоит снова встретиться. Это будет в первый и последний раз. На кону стоит его будущее. Прошлое должно оставаться в прошлом. То, что произошло в 1974 году, временно всплыло на поверхность, но это ненадолго. Оно исчезнет столь же быстро, как и появилось. Надо только договориться. Старые секреты должны оставаться секретами. Единственным, кому Хольм не доверял, был Себастиан. Уже тогда он наслаждался своим превосходством над другими и создавал проблемы. Но если он окажется несговорчивым, можно будет найти другое решение.

Патрик сделал глубокий вдох. Анника заканчивала приготовления к пресс-конференции. Журналисты приехали даже из Гётеборга, так что завтра можно ждать материалов на страницах национальных газет. С этого момента расследование превратится в цирк — в этом у Хедстрёма не было сомнений. А Мелльберг будет играть роль директора цирка. Это они уже проходили. Бертиль был вне себя от радости, когда узнал, что надо провести встречу с репортерами. Наверняка сейчас прихорашивается перед зеркалом — зачесывает лысину. Сам же Патрик ненавидел пресс-конференции. Вот и сейчас он нервничал. Чертовски сложно рассказать о ходе расследования и при этом не нанести ему и причастным к нему лицам вреда. Очень важно соблюсти баланс и не сказать больше, чем нужно. В этом Мелльберг был явно не мастак. С другой стороны, удивительно было, что газеты не разнюхали все это раньше. Слухи так быстро распространяются в этих местах, что Хедстрём не удивился бы, если бы пресса уже была в курсе событий на Валё. Видимо, жители были заняты пересказыванием сплетней друг другу, и никто не позвонил журналистам; но в конце концов те все равно обо всем узнали.

Легкий стук в дверь вырвал полицейского из мрачных размышлений. Дверь открылась, и вошел Йоста. Не говоря ни слова, он сел напротив и сообщил, крутя пальцами:

— Гиены в сборе.

— Это их работа, — вздохнул Патрик, хотя думал точно так же. Впрочем, не стоит воспринимать журналистов как врагов. Иногда и они оказываются полезными.

— Как все прошло в Гётеборге? — спросил его старший товарищ.

— Так себе. Оказалось, что Эбба не рассказывала родителям о пожаре и выстрелах.