Она огляделась по сторонам. Под лестницей, которая уже никуда не вела, лежала перевернутая колонна, и там Дагмар увидела блаженную тень. От усталости она не могла даже встать. Поэтому женщина подползла к лестнице, свернулась клубочком в тени и зажмурилась. Всю жизнь с той самой июньской ночи она стремилась к нему. К Герману. Но теперь ей надо было отдохнуть.

Пресс-конференция давно закончилась, и они, по обыкновению, собрались на кухне. Эрнста, послушно просидевшего все время конференции в кабинете Мелльберга, выпустили, и он, довольный, устроился у ног хозяина.

— Все прошло хорошо? — расплылся тот в улыбке, а потом повернулся к Пауле. — Тебе не пора домой отдохнуть? — крикнул он так грозно, что Патрик подпрыгнул на стуле.

Беременная женщина злобно уставилась на отчима:

— Я сама решу, когда мне уйти.

— Делать тебе нечего. Ты же в отпуске. Что ты тут разбегалась? И какой черт тебя дернул поехать в Гётеборг? Если что-то случится, помяни мои слова!

— Да все прошло хорошо, — вступил в разговор Хедстрём, чтобы предотвратить ссору. — Мальчики, наверное, сидят икают теперь.

Разумеется, абсурдно было называть мужчин, которым было уже за пятьдесят, мальчиками, но когда Патрик думал о них, он представлял перед собой фото подростков, одетых по моде семидесятых годов, с настороженностью во взгляде.

— Да уж. Особенно Йон, — отозвался Мелльберг, почесывая собаку за ухом.

— Патрик? — Анника сунула голову в дверь и подозвала его к себе. Хедстрём вышел в коридор, и коллега протянула ему сотовый. — Это Турбьёрн. Он что-то выяснил.

У Хедстрёма участился пульс. Схватив телефон, он поспешил в свой кабинет, где почти четверть часа разговаривал с экспертом, время от времени задавая наводящие вопросы. Закончив разговор, Патрик вернулся на кухню, где его ждали Паула, Бертиль, Йоста и Анника. Несмотря на то что рабочий день закончился, домой никто не спешил.

— Что он сказал? — спросили они нестройным хором.

— Спокойствие. Дайте хоть кофе налить.

Подчеркнуто медленно Патрик пошел к кофеварке, но Анника его опередила. Схватив кофейник, она с молниеносной скоростью налила ему в чашку кофе и поставила на стол, даже немного расплескав на пол.

— Вот. А теперь рассказывай, что сказал Турбьёрн.

Хедстрём ухмыльнулся и откашлялся:

— Он нашел отпечатки пальцев на марке с открытки, подписанной «Й». Так что у нас есть шанс сравнить их с отпечатками преступника, если мы его поймаем.

— Это хорошо, — сказала Паула, закидывая распухшие ноги на стул. — Но ты выглядишь как кошка, съевшая канарейку, — значит, есть еще что-то.

— Ты угадала, — ее коллега отпил горячего кофе. — Это касается пули.

— Которой? — спросил Йоста.

— Очень правильный вопрос! Пуля, которую нашли под полом, и пули, которые вытащили из стены после теперешнего покушения на убийство…

— Я все понял! — воскликнул Мелльберг. — Стреляли из одного оружия!

Все уставились на начальника. Патрик кивнул:

— Именно так. Как бы невероятно это ни звучало. Когда убивали семью Эльвандер в семьдесят четвертом году, использовали то же оружие, что и при попытке убийства Эббы на днях.

— Неужели один и тот же преступник после стольких лет? — покачала головой Паула. — Это же чистое безумие…

— Я все время думал, что покушения на Эббу и ее мужа связаны с исчезновением ее семьи, и это тому доказательство, — хлопнул в ладоши Хедстрём. В голове у него все еще звучали вопросы, заданные на пресс-конференции. Тогда он ответил, что пока это только теория. Но новые улики подтверждали ее, а значит, эти подозрения оказались небезосновательными.

— Кстати, эксперт смог установить тип оружия, — добавил он. — Значит, нам надо узнать, есть ли у кого-нибудь в этих местах зарегистрированный револьвер «Смит-энд-Вессон» тридцать восьмого калибра.

— Значит, оружие, использовавшееся при убийстве семьи Эльвандер, не лежит на дне моря, — констатировал Мелльберг.

— Во всяком случае, из него вчера стреляли в Эббу, но что с ним произошло потом, неизвестно, — отозвался Хедстрём.

— Вряд ли его выбросили, — покачала головой Паула. — Если кто-то хранил его столько лет, вряд ли он теперь решит от него избавиться.

— Может, ты и права. Может, для преступника это трофей, который напоминает ему о событиях прошлого, — не стал спорить Патрик. — В любом случае нам надо сосредоточиться на событиях семьдесят четвертого года и выяснить, что тогда произошло. Нужно еще раз опросить четырех подозреваемых, чтобы получить полную картину событий того дня. И нужно отыскать Перси фон Варна. Я беру это под свой контроль. Да, и того учителя, который еще жив. Как его звали? Того, что был в отпуске в ту Пасху… — Хедстрём щелкнул пальцами.

— Уве Линдер, — подсказал ему сидящий с сосредоточенным видом Йоста.

— Ах да, Уве Линдер. Он вроде жил в Хамбургсунде? Поговорим с ним завтра с утра. Он может располагать ценной информацией. Поедем вместе.

Патрик потянулся за ручкой, чтобы составить список первоочередных задач.

— Но… — неуверенно протянул Йоста.

— Завтра надо поговорить с мальчиками, — продолжил писать его коллега. — Паула, а ты выясни, пожалуйста, кто открыл счет, на который перечислялись деньги для Эббы.

Женщина улыбнулась.

— Конечно. Я, кстати, уже позвонила в банк.

— Но Патрик… — начал опять Флюгаре, однако Хедстрём снова его проигнорировал. — Патрик! — крикнул он громче.

Все повернулись к Йосте. Не в его обыкновении было повышать голос.

— В чем дело? Что ты хочешь сказать? — Хедстрём уставился на пожилого полицейского. У него появилось чувство, что ему не понравится то, что коллега ему сейчас расскажет.

— Этот учитель… Уве Линдер…

— Да?

— Кое-кто с ним уже поговорил…

— Кое-кто? — удивился Хедстрём.

— Ну, я подумал, что неплохо было бы привлечь еще людей к работе над этим делом. Нельзя отрицать тот факт, что она умеет найти информацию, а нам как раз не хватает рабочих рук в участке. Вот я и решил, что немного сторонней помощи нам не повредит. Ты сам сказал, мы все не успеваем. Так что… — Йоста остановился, чтобы сделать вдох.

Патрик пристально разглядывал коллегу. Он что, с ума сошел? Разве можно найти оправдание тому, что он творил за спиной у всего участка?! И тут у него появилось сильное подозрение.

— Она? — переспросил Хедстрём. — Ты имеешь в виду мою дражайшую супругу? Это она разговаривала с учителем?

— Ну… да… — опустил голову Флюгаре.

— Но Йоста, милый! — сказала Паула тоном, каким говорят с ребенком, стащившим украдкой печенье со стола.