– Я был его Рукой Войны.

– Рукой Войны?! – меня невольно передёрнуло от этого откровения. – Это же…

– Один из четырёх заместителей главы. Ну, знаешь, Рука Дипломатии, Рука Финансов, Рука Войны. Вот, я был третьим. Мне подчинялись воеводы.

– Вашу ж мать, Виталий Фёдорович! – мои брови поползли на лоб, что похоже повеселило Беркутова. – Каким же макаром вас тогда занесло сюда на пост командира?

– Сбежал из Приморского района, когда твой отец ушёл с поста. В другие кланы беженцев берут с малой охотой. Меншиков единственный, кто согласился меня принять. И то – лишь потому, что Салтыков замолвил словечко. Я уже на тот момент успел походить на его «уроки». Поэтому выше командирской должности мне не светило нигде. Да и не сдалось оно мне. Хватило мне в своё время этой херни.

– Не жалеете, что потеряли такой пост?

– Нет, Саш, власть – это не про меня. А власть под гнётом садиста и подавно, – Беркутов бросил на меня короткий взгляд. – Видал нашего воеводу?

– Да, настоящий медведь, – перед глазами невольно всплыл образ увиденного мною ранее «викинга».

– Игорь Бьёрнсон. Он по сути своей и есть викинг. Отец у него родом из Норвегии, – объяснил Беркутов. – Вот Игорь – мужик что надо. Суровый, прямолинейный, честный, в бой прёт, как танк. Такому я согласен подчиняться. Скользкие ядовитые слизняки вроде нынешнего главы Приморского клана совсем не по мне.

Мы замолчали. Всё ранее сказанное Беркутовым натолкнуло меня на одну очень важную мысль.

– Спасибо, – сказал я командиру.

– Не понял. За что?

– У вас были мотивы, чтобы принять меня в клан без отбора, но вы не стали проталкивать меня только потому, что знали моего отца. Позволили мне самостоятельно всего добиться. Обычно благодарят как раз за обратное, но я ценю именно то, что сделали вы. Прошу и впредь относиться ко мне, как к простому солдату.

Беркутов посмотрел на меня так, будто я только что его императорским величеством представился. Командира разодрало от зверского хохота. Такого Беркутова я ещё не видел. У мужика аж слёзы из глаз пошли.

– Что смешного в том, что я сказал? – не понял я.

– Ты уж прости, Перекрёстов! – утирая слёзы, сказал Беркутов. – Нет, ты всё верно сказал, но вот резона куда-то тебя продвигать у меня совсем нет. Твой отец может и был моим начальником, но расстались мы с ним не очень хорошо. Я его уважаю, правда, но так уж вышло, что разошлись мы чуть ли не врагами.

– Что ж, оно и к лучшему, – пожав плечами, сказал я. – А чего между вами стряслось-то?

– Меньше знаешь – крепче спишь, Перекрёстов. Лучше подумай о том, как сил поднакопить в ближайшие три дня. Дальше, судя по всему, нас ждёт непростая эпоха.

Мы приехали в бар «АдреНалей» и Беркутов довёл до всего отряда информацию о прошедшем совете. Близится война, и вряд ли мы сможем её избежать. Всем командирам было приказано привести отряды в полную боеготовность. Этой ночью Беркутов дал добро на отдых, но с завтрашнего дня пообещал потребовать от нас полной выкладки.

Командир покинул бар, а мы вчетвером решили задержаться и глотнуть пивка.

– Трындец, Сань, ты как влетел и сразу «БАМ» и… – активно жестикулируя, вспоминал события прошлой ночи Володька Орлов.

– Да, Володь, я тоже очень рад тебя видеть, – заткнул Володьку я.

Мне не очень хотелось, чтобы Орлов начал собирать мой личный фан-клуб.

– Не, Саш, ты зря скромничаешь, – толкнула меня локтем уже чуть-чуть подвыпившая Сусликова. – Задал ты жару этому зеркальному пидору. Отымел, как инвалида парализованного.

– Последняя фраза звучит не очень уместно, Насть, – усмехнулся я.

Не жрали неделю и первое что сделали – напоролись пивом. Молодцы ребята, ничего не скажешь.

Конюхов громко стукнул по столу кулаком, заставив болтливых солдат заткнуться.

Дима поднял бокал с пивом и с неприсущим ему выражением произнёс:

– За Перекрёстова!

О-о-о, понеслась…

Судя по всему, свой отряд я впечатлил основательно, поскольку этот тост прозвучал ещё раз десять после поднятого Конюховым бокала.

Да, чего уж скрывать, из бара мы вышли никакие. Если я был ещё в более-менее здравом уме, Конюхов и Сусликова были откровенно в говно. Про Орлова ничего не могу сказать, он куда-то пропал. Ушёл блевать и исчез, как сквозь землю провалился! Может, и правда провалился, и опять бродит по туннелям под баром. Ну, главное, чтобы рвотой не захлебнулся. А уж захлебнулся он или нет, мы проверять не хотели. На тот момент пьяным бошкам было глубоко насрать.

Конюхов подошёл к своей машине, затем цыкнул и пригрозил ей пальцем.

– Не-е-е, не поеду на тебе никуда сегодня, «ик», – выдавил из себя он.

Сказав это, Конюхов развернулся и пошагал куда-то, махнув нам рукой.

– Бывайте, ребят! – бросил он напоследок и, громко икнув, исчез за поворотом.

Мы с Сусликовой остались вдвоём. Судя по её глазам, которые глядели, как говорится, один на нас, другой на Кавказ, оставлять её без присмотра было бы плохой идеей.

Надо бы ей такси вызвать.

– Насть, – дёргаю