Алисия мыслит в точности как Джез. Без капли логики. Но с верой в то, что невозможное возможно. Ее идея нелепа, но это не означает, что концепция непривлекательна.

— Вы должны знать, как туда попасть. Вы же рядом живете.

Я поднимаю взгляд на темную железную руку-транспортер, которая когда-то выгружала уголь с судов. Там, где она пересекается с мощными белыми стенами электростанции, стоит высокий забор с кольцами колючей проволоки по верху. Окна заколочены.

— Вообще-то, здание не заброшено. Там люди работают. Есть охрана. Полицейские понимают, что Джез не здесь.

— Откуда вы-то знаете?

— Камеры видеонаблюдения. Везде понатыканы.

И тут до меня доходит: муляжи! Алисия не глупа. Та самая «сующая всюду свой нос малявка», которую я распознала в ней вчера в пабе. Она сопоставила факты: окурок, намерение Джеза забрать музыкальный диск из моего дома, исчезновение Хелен — и разрешила загадку, с которой полиция так долго и бестолково возится! Девчонка хочет попасть на электростанцию, потому что из тамошних высоких окон отлично просматривается мой дом. Ладони у меня начинают потеть.

— Хорошо-хорошо! Если ты так уверена, что он там, давай сходим, посмотрим что и как.

Она, без сомнения, скоро найдет способ подловить меня.

Уверена, Мэтт ради меня найдет в законе лазейку. Каждый раз, проходя мимо, я ненадолго останавливаюсь поболтать с ним. Вижу мужика насквозь: он думает, что я все время одна и поэтому наверняка доступна. Уже много лет заигрывает, никогда не отпускает меня, не попытав счастья. Он разрешит мне провести «экскурсию» для Алисии.

И я оказываюсь права.

— А что ты для меня сделаешь, если я, рискуя потерять работу, пущу девчонку? — спрашивает Мэтт; в глазах его огоньки. — Я, знаешь ли, за так любезности не оказываю.

— Как насчет пинты пива, когда встретимся в «Якоре»?

— Бог мой! Я не ослышался? Ну, ты, Соня, та еще штучка!

— Да ладно, Мэтт, она всего лишь ребенок. Ей в школе задали исследовать интересные здания. Она что, похожа на террористку?

— Никогда не суди по внешности, учат нас в службе охраны. — Едва взглянув на Алисию, Мэтт снова смотрит на меня. — А от тебя жду хотя бы улыбочку. Ступайте к главному входу, я принесу каждой по каске. Только об этом никому! Я крепко вляпаюсь, если узнают.

Вхожу на территорию электростанции. Следом — девчонка, чей рот с намазанными блеском губами оставил засос на шее Джеза. Я абсолютно не готова к впечатлению, которое произведет это место.

Вторник

Соня

Сколько помню себя, столько и эту картину: высоченные стены электростанции да четыре ее гигантские кирпичные трубы. Но вот внутри я не была уже много лет. Иду за Мэттом и Алисией через проходную в темное чрево электростанции, окаймленное высокими сводами потолка. Уму непостижимо, как человек смог вообразить, а затем построить помещение таких размеров. Отделанная белым кирпичом от пола до сводчатого потолка, эта часть здания напоминает гигантский керамический колпак. По сравнению с ним «Тейт модерн»[23]кажется миниатюрной. Мы идем по крутым вибрирующим лестницам, что протянуты вдоль раскачивающихся под нами металлических платформ. Минуем огромные черные баки, в которых, поясняет Мэтт, находятся гигантские турбины. Над нашими головами свисают клешни кранов.

— Значит, так. Мне пора возвращаться, — говорит наш «проводник». — Через пятнадцать минут приду за вами. Если кто спросит, что вы здесь делаете, пусть зовут меня, я объясню.

Электростанция всегда была для меня загадкой. В последнее время я стала замечать за собой такое, о чем раньше и не подозревала, — и побаиваться этого. Страсть, что разбудил во мне Джез, — одно из таких открытий. На другом конце спектра — новые пики ярости. А за стенами электростанции эти волны чувств перетекают в головокружительные пустоты. Впервые осознание того, что я убила человека ради Джеза, вызвало радостное волнение. C минуту, наверное, стою, будто окутанная дымкой эйфории. Позволяю решимости быть с Джезом, наполнить меня темной и жгучей ненавистью к Алисии. Приходится вцепиться в поручень и ждать. Ждать, пока не успокоится это незнакомое, подобное торнадо, чувство.

Когда экскурсия заканчивается, девушка в отчаянии садится на верхнюю ступеньку лестничного пролета. Обнимает колени руками. Хмурится.

— А мы можем выйти отсюда? На тот пятачок, который просматривается с дорожки у реки? — спрашивает.

— Зачем? Его же и так видно с дорожки.

Она пожимает плечами:

— Оттуда обзор лучше.

Ну да, оттуда все как на ладони: река и мой дом тоже. Девка знает больше, чем говорит. Она хочет заглянуть в музыкальную комнату.

Алисия смотрит вниз, на бетонный пол. Мы очень высоко. Мэтта и других работников поблизости не видно. Девчонка не выживет, если упадет. Подниму тревогу. Примчатся люди и найдут меня всю такую в отчаянии… Она упала на моих глазах. Наверное, ударилась головой о железную лестницу, когда кубарем летела по ступеням, и фактически на пол упала уже мертвая.

А затем передо мной возникает другая картина.

Я заметила их снизу. Знойный сентябрьский день. Прилив качает мусор у стен: палочки от мороженого, презервативы, пакеты из-под чипсов, соски-пустышки. Я шла домой из школы. Набитый книгами портфель больно бил по бедру, его ручка резала плечо. Кто-то опять дразнил меня, называл придурочной, чокнутой. Домой тоже не хотелось: там был отец.

Тени перил полосатили мощеную дорожку. Я аккуратно переступала их, потому что загадала: если прикоснусь хоть к одной — потеряю Себа навсегда. И лишь подойдя ближе к электростанции, в густую тень угольного причала, посмотрела вверх — и мир будто потемнел. Это случалось каждый раз, когда я видела их вместе — Себа и Жасмин. Затмение. Помутнение рассудка. В тот день, в тот конкретный момент я почувствовала себя одинокой, как никогда в жизни.

Я замерла и, задрав голову, смотрела на них. Парень увидел меня раньше девчонки. Наши взгляды встретились. Наверное, выражение моего лица заставило его раскаяться. Он подошел к Жасмин — она сидела над рекой, свесив ноги, — и толкнул ее в спину. Платье девки разлетелось желтым парашютом, она, визжа, плюхнулась животом в бурую воду прилива. Себ нырнул следом, будто собрался спасать ее. Но вместо этого оставил Жасмин барахтаться среди мусора и поплыл туда, где у верха ступеней колыхалась бледно-коричневая пена. Подтянулся и вылез.

— Соня! — позвал он меня.

Я спустилась. Себ протянул руку и потащил меня к себе вниз. Джинсы сразу намокли, но мне было плевать. Мальчик куснул меня в шею, и мои руки сами обвили его. Его рот передвинулся от шеи к губам и с такой силой влепился в них, что мне стало больно. Толчок — и затылок мой уперся в каменную ступеньку. Вода играла с моими волосами. Еще движение Себа — и он оказался верхом на мне. Я закрыла глаза, позабыв о холоде и о твердых ступенях, что больно давили в спину. Наши тела крепко прижались друг к другу между камнем и водой.