Лобби также энергично оказывало давление на восточноевропейские правительства, работая в согласии с американскими должностными лицами, которые, как и во времена сколачивания антииракской коалиции, пытались соблазнить «новую Европу» посулами материальных вознаграждений. Например, США обязались предоставить финансирование системе обороны Польши83. Лобби нашло в польских и чешских элитах сильных союзников, которые были настроены также русофобски и не скрывали своей враждебности к России. Идя против заверений Белого дома в том, что ПРО направлена против Ирана, министр иностранных дел Чешской Республики Карел Шварценберг публично пустился в рассуждения о том, против кого будут направлены американские радары в том случае, если Иран не создаст ядерное оружие. Отвечая на этот гипотетический вопрос, Шварценберг заявил, что между Беринговым проливом и Средиземным морем «более чем достаточно»84 государств, против которых могут быть направлены радары. Представители польских властей и горячие сторонники ПРО, такие как министр иностранных дел Польши Радек Сикорски, были еще более конкретны и указывали, что ПРО направлена не против Ирана. Обсуждая вопрос ПРО с президентом Бушем, настаивавшем, что ПРО направлена против Ирана, Сикорски подчеркнул: «Поляки не чувствуют никакой угрозы со стороны Ирана»85. Рассчитывая на получение большей помощи от США и на больший оборонный бюджет, Сикорски выразил также разочарование тем, что в ответ на развитие ПРО Кремль не делает более внушительных угроз86.

Реагируя на исходящую от Кремля «угрозу», польские и чешские элиты обращались к своим американским покровителям, которые стремились сообщить о взглядах восточноевропейских элит и пропагандировать эти взгляды на различных форумах и конференциях, организуемых вашингтонскими научно-аналитическими центрами вроде Американского института предпринимательства и Центра стратегических и международных исследований. Узы, связующие американские «мозговые центры» и восточноевропейских националистов, развивались со времен «холодной войны». Так, до своего вступления в польскую политику в качестве сенатора, а потом министра иностранных дел Радек Сикорски занимался вопросами НАТО и ПРО в Американском институте предпринимательства и был в этом институте исполнительным директором Новой атлантической инициативы. Уйдя из научно-аналитических центров, Сикорски продолжал выступать на научных конференциях и тому подобных мероприятиях87. В Центре стратегических и международных исследований взгляды восточноевропейских националистов проповедовали, помимо людей, связанных со Збигневым Бжезинским88, люди, работавшие в Проекте новой европейской демократии. Этим проектом руководил Януш Бугайски, эмигрант из Восточной Европы и автор крайне критической книги о европейской политике России89.

Наконец, стремясь охватить тем же антироссийским посланием более широкую общественность, сторонники американской ПРО пытались мобилизовать СМИ. Одной из самых успешных в этом отношении попыток была статья Кира Либера и Дэрила Пресса «Рост ядерного превосходства США». Авторы статьи доказывали бессмысленность ядерного устрашения в отношении ослабленного противника90. Сосредоточив внимание на ядерном потенциале России, авторы отстаивали положения, ранее выдвинутые генералом Одомом. Либер и Пресс откровенно сказали о том, что модернизация ядерных сил США направлена против России и Китая, а не против государств-«изгоев» или террористов. По оценкам авторов, у России было на 39 % меньше стратегических бомбардировщиков, на 58 % меньше межконтинентальных баллистических ракет и на 80 % меньше атомных подводных лодок91. Уязвимость России со временем будет только возрастать. Приходящие в упадок системы радиолокационного и спутникового контроля «оповестят российских руководителей в лучшем случае за несколько минут до того, как американские ракеты уничтожат российские силы возмездия»92. Опубликованная во влиятельном, связанном с Советом по международным отношениям, журнале Foreign Affairs, статья появилась примерно в одно время с докладом Совета «Россия: движение в неверном направлении». Этот двухпартийный доклад содержал резкую критику внутренней и внешней политики России93, и вице-президент Чейни отправился в Вильнюс осудить «энергетический шантаж» России и свертывание российской демократии94. Бывший премьер-министр России Егор Гайдар предупредил о том, что эта статья может спровоцировать возрождение военных блоков вроде тех, что существовали во время «холодной войны»: «Если кто-то хотел подтолкнуть Россию и Китай к тесному сотрудничеству в сфере ракетных и ядерных технологий, то трудно было найти более ловкий и элегантный способ сделать это»95. Российские эксперты, соглашаясь с некоторыми из сформулированных в статье положений, подчеркивали, однако, способность России уничтожить США ударом возмездия.96

Помимо статьи Либера и Пресса было много других попыток показать военную слабость России и представить заявления и инициативы Кремля как маскировку неспособности России противостоять давлению со стороны США. Занимающиеся вопросами обороны аналитики из издаваемой Джеймстаунским фондом газеты Eurasia Daily Monitor представляли позицию России и ее усилия по разработке новых типов стратегических вооружений как не более чем «стратегический блеф» и «безответственную провокацию»97. Эти эксперты стремились создать впечатление, будто признаки того, что Россия возвращает уверенность в себе, лишены какого-либо реального содержания и служат лишь продвижению воинственно настроенного Сергея Иванова в преемники президента Путина98. «Радио Свободная Европа/Радио Свобода» отзывалось о военных парадах, возобновленных решением Кремля (многие россияне восприняли это решение как свидетельство возрождения государства), как о бряцанье оружием и «намеренном откате к коммунистическому прошлому России»99. Хотя некоторые аналитики приветствовали инициативы России в области безопасности (например, предложение совместной эксплуатации Габалинской радиолокационной станции100), представители лобби поспешили назвать эти предложения практически нереализуемыми и заявляли, что они могут лишь усугубить американо-российское противостояние101. По мнению этих и многих других журналистов и пишущих для СМИ экспертов, Россия оставалась стратегической угрозой и стремилась компенсировать свою внутреннюю слабость с помощью жесткой милитаристской риторики.

Лобби, в общем, добивалось успехов в достижении своих целей — расширения НАТО и развертывания элементов ПРО в Европе (и то и другое делали вопреки возражениям России). Американскую политику не оправдывали антироссийскими концепциями, как того хотелось бы многим членам лобби, однако эта политика удовлетворяла американских критиков России. Несмотря на то что действия правительства США не доходили до изоляции России от Европы и Запада, на практике эти действия сильно способствовали тому, что Кремль стал искать адекватный военный ответ.

Продолжая диалог с США, Кремль начал наращивать военную мощь и развивать стратегические отношения с незападными странами. Важным моментом было то, что, пока Вашингтон создавал ПРО для защиты от российских ракет SS-25 и аналогичных или менее изощренных угроз, Кремль провел успешные испытания ракет SS-27 «Тополь-М». Перехват этой новой ракеты на участке пуска и ускорения невозможен, исключая случай расположения системы перехвата поблизости от стартовой позиции, что вызывает новые вопросы о технологической и финансовой обоснованности концепции ПРО102. Помимо создания новых видов оружия, Россия усилила попытки развития военных отношений с Китаем. Новый Президент России Дмитрий Медведев совершил свою первую зарубежную поездку в Китай и Казахстан, что стало еще одним показателем стратегических приоритетов Кремля. Находясь в Пекине, Медведев подписал совместное заявление с председателем КНР Ху Цзиньтао, в котором российский и китайский лидеры осудили планы США развернуть систему ПРО и выразили разочарование неудачей создания «глобальной системы противоракетной обороны»103. Впервые со времени окончания «холодной войны» Россия и Китай заявили о готовности совместно противостоять внешней угрозе104 и тем самым сделали намек на возможность создания военного союза.