— Почему вы так решили? — спросил Трелоней, наливая гостю вина в один из новых, недавно купленных им венецианских бокалов. Судья не удивился тому, что иезуит даже не обратил на них внимания.

— Вас не удивляет, что сэр Джон Дин так рано очутился на Стрэнде? Его дом находится в Сити. А значит, он выехал из города до открытия ворот и за деньги уговорил ночного сторожа пропустить его. Вряд ли это была обычная утренняя прогулка.

— Может, он должен был с кем-то встретиться?

— Возможно. Но если так, он сделал из этого огромную тайну. Я говорил с его слугой, но он только сказал, что Дин рано выехал из дома, однако не знал ни куда тот направился, ни с кем хотел встретиться.

— И это вас беспокоит.

— Да, я уверен: в причине его раннего ухода кроется разгадка.

— И вы думаете, я могу помочь ее решить.

— По крайней мере я на это надеюсь. Это может знать вдова Дина. Но с незнакомым человеком, например, со мной, она вряд ли будет откровенна.

— Я тоже с ней незнаком.

— Но она знает, кто вы, и не откажется вас принять. Прошу вас, давайте попытаемся.

— Ну ладно, — согласился сэр Орландо. — Если вам кажется, что это может что-то дать, я съезжу к ней прямо завтра утром.

— Я бы хотел сопровождать вас, милорд.

Судья ухмыльнулся:

— Вы мне не доверяете, думаете, я не смогу правильно поставить вопросы?

— Вовсе нет. Я только хочу видеть реакцию вдовы.

На следующее утро Трелоней заехал за священником на своей карете.

— Я бы предпочел, чтобы вы не ходили туда, — озабоченно сказал сэр Орландо. — Дин был очень известен в городе и пользовался большим уважением. Его убийство привлекло много внимания. Лондон требует скорейшего наказания убийцы. Иными словами, люди почуяли кровь и хотят, чтобы преступника повесили. И каждого, кто попытается вырвать у них жертву, сочтут врагом. Заметив, что вы ведете расследование, начнут интересоваться вами и скоро узнают, что вы римский священник.

— Понимаю, милорд, — уверил его Иеремия. — Но речь идет о жизни человека. Я обязан пойти на риск и не думать о себе.

— Смешно рисковать из-за какого-то уличного вора.

— Он не уличный вор, и я докажу вам это.

— Нет, ничего тут не поделаешь.

— Милорд, я считаю Бреандана Мак-Матуну невиновным. Поэтому сделаю все, чтобы спасти его от виселицы.

— Мне напомнить вам, как священнику, что вся наша жизнь в руке Божьей? — упрекнул судья иезуита.

— Знаете, основатель нашего ордена Игнатий Лойола как-то сказал: «Мы должны безусловно верить Богу, как будто все человеческие усилия ничего не стоят, и вместе с тем прикладывать все человеческие усилия настолько разумно и настолько решительно, как будто успех зависит только от них», — улыбнувшись, процитировал Иеремия.

На Трелонея слова Лойолы произвели впечатление.

— Умный человек этот ваш Игнатий. Должен признаться, я все больше понимаю, почему вы вступили в общество Иисуса.

За разговором они доехали до роскошного фахверкового особняка убитого советника на Брод-стрит и теперь ждали, пока посыльный доложит о них хозяйке. Скоро лакей вернулся и объявил, что леди Дин готова их принять.

Горничная провела визитеров в обитую деревом гостиную, где их ожидала немолодая женщина в черном. Они выпрямилась в кресле и указала своим посетителям на два стула.

— Милорд, вы очень удивили меня своим неожиданным визитом. Я предполагаю, речь пойдет о преступлении, жертвой которого стал мой покойный супруг.

— Прежде позвольте мне выразить вам мои искренние соболезнования, мадам, — вежливо начал сэр Орландо. — Никто не в состоянии измерить постигшую вас утрату.

Строгая вдова недоверчиво посмотрела на спутника Трелонея. Ее зачесанные назад седые волосы были почти не видны под черным кружевным чепцом, а простое платье, застегнутое до самой шеи, являлось признаком не только траура, но и пуританских нравов семейства.

Иеремия также выразил вдове соболезнования, но она продолжала смотреть на него с нескрываемым подозрением. «Женский инстинкт? — размышлял Иеремия. — Она догадывается, что мы пришли с расспросами».

— Один вопрос при расследовании убийства вашего супруга остался открытым, мадам, — объяснил сэр Орландо. — Суду важно составить полную картину того, при каких обстоятельствах было совершено преступление. К ним относится также причина, побудившая вашего супруга в столь ранний час направиться в Вестминстер. Вы что-нибудь об этом знаете?

Леди Дин заметно удивилась. Какое-то время она молча смотрела на судью, как бы пытаясь понять, чего он от нее хочет. Затем сцепила пальцы и без выражения сказала:

— Мой супруг никогда не говорил со мной о делах.

— Так он направился в то утро на деловую встречу? — вмешался Иеремия.

Вдова смерила его презрительным взглядом, ясно говорившим, что она считает подобные расспросы неслыханной дерзостью:

— Я не знаю, куда мой супруг направился в то утро. Он мне этого не говорил.

— А вы его об этом не спрашивали? — настаивал Иеремия.

— Он не обязан был передо мной отчитываться.

Иезуит сразу понял причину ее раздражения. Конечно, она спрашивала своего мужа в то утро, куда это он идет ни свет ни заря. И он с грубостью патриарха велел ей не вмешиваться в его дела.

— У вашего мужа были друзья на Стрэнде? Или, может быть, он посещал там кого-нибудь по делам? — по-прежнему вежливо поинтересовался сэр Орландо.

— По-моему, нет. Все торговцы, с которыми общался мой муж, имеют дома в Сити.

Иеремия коротко подумал и выстрелил наугад:

— А за день до его смерти ничего необычного не произошло? Может быть, кто-нибудь заходил, кого вы не знаете, или он получил какое-либо известие?

— Мне он об этом не говорил, — был: ответ.

Иеремия чувствовал, как к нему подступает отчаяние. Ощущение, что ранний уход советника в день смерти непосредственно связан с убийцей, усиливалось. Но разгадка ускользала от него как уж.

— То, что ваш супруг ничего не сообщил вам об известии, еще не значит, что его не было, — упорствовал Иеремия. — Возможно, нам удастся найти отправную точку в его бумагах.

Иеремия сразу понял, что зашел слишком далеко. Лицо леди Дин окаменело и стало еще более непроницаемым, если только это было возможно. Она резко встала с кресла и возмущенно сказала:

— Сэр, я не знаю, к чему вы клоните, но, судя по вашим словам, выходит, будто мой муж сам виновен в своей смерти. Ваши намеки граничат с наглостью. Моего супруга из мести убил преступный бродяга, которого, кстати, вы, милорд, не так давно отпустили, осудив на сравнительно мягкое наказание, вместо того чтобы повесить, как он того заслуживал. А теперь идите! В этом доме вас больше не задерживают.