Пушкин вдруг понял, что не откажется от сытного ужина. Уж очень проголодался. И совесть не будет мучить, что его угощает дама и воровка. Ни крошечки не будет.

– Что там нашли? – спросил он.

– Так, пустяки, – ответила она легкомысленно, глядя на удалявшуюся блондинку. – Вам, мужчинам, не понять. Заказывайте что пожелаете.

Вовремя оказавшемуся рядом официанту Пушкин сделал заказ неприлично большой. Агата попросила чего-нибудь легкого, безразлично чего. Она еще заказала шампанского. Официант исчез. Они остались один на один. Кто-то должен был начать поединок.

– Кажется, обещали показать убийцу, – сказал Пушкин.

– Я всегда держу слово, – последовал ответ.

Шпаги обнажены. На выпад следовал ответный удар.

– Ничего не видел.

– Он был невдалеке от вас.

– Где-то в зале?

– Чуть дальше. Прямо у вас перед носом.

– Не умею различать затылки.

– Он был на сцене!

Кажется, Пушкин пропустил выпад и его приперли к стенке. Он должен был почувствовать острие клинка на шее. Но ничего не почувствовал.

– Кто-то из актеров? – мрачно, как побежденный, спросил он.

Агата торжествовала.

– Берите выше! Звезда всего представления!

Пушкин задумался, чтобы дать женщине насладиться минутой славы.

– Не пойму, о ком вы, – он продолжал изображать непонимание, доходящее до тупости.

Официант принес холодные закуски. И бутылку неплохого шампанского. Налив даме, он развернул горлышко к бокалу господина усталого вида, но тот отказался. Чем сильно удивил: в «Славянском базаре» шампанское принято пить ведрами. А чтоб отказываться…

Водрузив бутылку в центр стола, официант наконец исчез. Не зная того, он подарил Агате лишние мгновения радости. Поединок пора было кончать. Противнику осталось нанести последний, решающий удар. После которого он будет просить пощады. А она подумает, как с ним поступить.

– Убийца – знаменитый фокусник, звезда театра «Виоль», синьор Альфонс Коччини!

В этот миг ее противник должен был вскочить от удивления, схватиться за голову или хоть подавиться холодной бужениной. Ничего подобного не произошло. Пушкин меланхолично жевал, спокойно глотал и не думал давиться.

– С чего взяли? – равнодушно спросил он.

Радость победы немного поблекла. Не такого эффекта ожидала она. Агата не показала виду, как ей было неприятно.

– Я это знаю, – ответила она с улыбкой.

– На основании каких фактов?

– Мне не нужны факты. У меня есть глаза и есть самое главное – чувства и сердце.

– Какое отношение ваши чувства имеют к убийце?

– Они говорят мне, что он и есть убийца. Я это чувствую женским сердцем!

– Каким образом?

Занудный господин уже не на шутку раздражал. Агата еле держалась, чтобы не плеснуть ему в лицо шампанское, которое держала в руке для победного тоста. Она не заметила, когда поединок изменился не в ее пользу. Поверженный враг перешел в атаку, и уже она защищается.

– Достаточно, что я догадалась, – сказала она.

– Как вы догадались?

Это становилось несносным! Мало того что нагло жует в присутствии дамы, тоже голодной, мало того что отказался выпить с ней шампанского, а она хотела предложить ему выпить на брудершафт, так еще и дерзит. Это спускать нельзя. Агата поставила неиспитый бокал.

– Мой милый Пушкин! – сказала она с вызовом. – Я вижу мужчин, как раскрытые карты. Это называют «психология».

– Психология – это лженаука, – ответил Пушкин, разделываясь с бужениной. – Всего лишь частный случай математической теории вероятностей. Иначе говоря, глупейшее и примитивное надувательство.

Так и подмывало плеснуть ему в лицо шампанским и устроить скандал на весь ресторан. Но этот благородный порыв она сдержала.

– Тогда докажите, господин сыщик, хоть при помощи вашей формулы сыска, что я ошибаюсь! – Агата чуть не сказала, что готова сделать для него в случае проигрыша, но разумно промолчала.

Пушкин неторопливо дожевал, отер губы салфеткой и бросил на стол.

– Извольте, – с наглым и ленивым выражением на лице сказал он. – Ход ваших поступков прост. Вы отправились в ломбард Григория Немировского и затуманили мозги этому мелкому вору, приказчику Каткову. У него выудили, кто, по его мнению, любовник Ольги Петровны, жены Григория, а ныне – вдовы. Наверняка он назвал Коччини. Вы отправились в «Славянский базар», где запугали портье Сандалова тем, что работаете на сыскную полицию. Он показал Коччини. Когда узнали, что фокусник живет в соседнем номере с убитым, последние сомнения отпали. Познакомились с ним еще проще: срезали из кармана портмоне, сделали вид, что поднимаете оброненную вещь. Ну и назвались его поклонницей. Коччини было лестно, что баронесса из Петербурга им интересуется. Он клюнул. Вы поехали в какое-нибудь известное кафе, например, к «Сиу» на Кузнецком мосту. Теперь Коччини ждет с нетерпением новой встречи, где вы попытаетесь добиться от него признания. Вот и все. Примитивно. И неправильно.

Удар был беспощадный и холодный. Такого Агата не ожидала. Можно считать, она лежала поверженной, ее шпага выбита из рук. И теперь к ее горлу приставлен клинок. Сдаваться Агата не умела. Она собралась с силами.

– Даже если вы что-то угадали верно… – начала она.

– Я не угадываю, – последовал молниеносный выпад, который сбил с толку.

– Хорошо, не угадали… Узнали. Все равно вы не знаете главного.

– Чего именно?

– Коччини – убийца. Но он всего лишь слепое оружие.

– Хотите сказать, что Ольга Петровна наняла его?

Агата невольно кивнула.

– Это не имеет смысла, – сказал Пушкин, который едва удерживался, чтобы не начать есть снова.

– Наоборот! Вы забыли про брильянты, которые принес с собой Немировский.

– Коччини убил ради брильянтов?

– Нет! Это была его плата за свободу Ольги Петровны! Только женщина могла такое придумать! Ей не нужен Коччини, ей нужна свобода от ненавистного брака!

– Вы и с ней познакомились? Вот это интересно. Что скажете про вдову Немировскую… как женщина? – выдавил из себя Пушкин.

Клинок отошел от горла. Агата ощутила, что инициатива снова у нее в руках.

– Она умная, сильная, милая и несчастная. Да, она преступница, да, она хитроумным способом избавилась от мужа. Но я не смогу ее осуждать. Тем более что она заплатила такую цену: отдала все свои драгоценности. Но свобода не знает цены.

– У вас есть конкретные факты, чтобы обвинить ее?

– Они будут, обещаю.