Его истошный крик, должно быть, слышат даже в Нью-Джерси.

Есть извращенцы, что любят подобные игры, но Алессандро явно не из тех.

— Еще раз представишь Амелию обнаженной в своем крошечном мозгу, я спалю твои яйца, — ледяным тоном предупреждаю ублюдка.

— Ты крыса, старик. Она считала тебя своим братом, — добавляю голосом палача, ощущая, что мне чертовски тяжело сдерживаться и не покончить с ним прямо здесь и сейчас.

— Она всегда считала меня пустым местом. Вот именно что братом, а не мужчиной! — в каждом голосе Алессандро звенит истеричная обида, поднятая на поверхность души, с самого дна.

— Не досталась мне — никому не достанется. Я так хотел. Поэтому и напал на нее. Так…так…так…хотел, — все больше проваливаясь в бессознательное состояние, дрожа и заикаясь, шепчет ублюдок, не обращая внимания на то, что Джесс скользит лезвием ножа по боковине его бедер и поднимается выше.

К напряженным и растянутым на всю ширину кровати рукам.

Отлично.

— Ошибаешься. Она досталась мне. И я убью за нее, — просто отвечаю я. — Но сначала ты скажешь мне, кто подложил взрывчатку в автомобиль Амелии в день её свадьбы, — вкрадчиво обещаю я, потребовав ответа на свой вопрос.

— Я не знаю, чувак. Отвали от меня, — задыхаясь кряхтит Ди Карло, не фокусируя взгляд ни на мне, ни на девушках. Абсолютно ни на чем. Даже жаль, что сейчас его сознание рассеянно. В трезвом и целостном состоянии разума, его мучения были бы куда острее.

— Ты знаешь. Я в этом не сомневаюсь, — продолжаю давить я, снимая цепи со всех своих внутренних чудовищ.

— Джесс! — словно «фас», произношу я.

В следующую секунд пространство комнаты наполняет истошный крик Ди Карло, подверженному изощренной и мучительной пытке. С прыткостью амазонки из «Мортал Комбат» Джессика и другая шлюха загоняют лезвия швейцарских ножей под ногти больших пальцев Ди Карло.

Не проходит и пяти секунд, как по его пальцам начинают стекать багровые реки.

Старый прием. На моей памяти, никто не выдерживал этой боли. Сдавались абсолютно все. Выдавали свои секреты и тайны уже после третьего удара лезвием.

Комната начинает вращаться вокруг меня.

Внутри все пылает, когда я думаю о том…как бы посмотрела на меня Мия, если бы увидела меня сейчас.

Увидела бы другую мою сторону.

Истинное лицо.

Как бы смотрел на меня сын?

Как бы посмотрела на меня мама и отчим, что был мне родным отцом?

Крик, на который я никак не реагирую.

Не испытываю жалости и сострадания.

Снова крик…тяжелый выдох жертвы.

Он задыхается, бьется в истерике, умирая от болезненных ощущений. А я не чувствую ничего, кроме того, что делаю так, как требует того мое нутро.

Часть моей сути.

Мия приручила меня, сделала лучше…но свои светлые стороны я хочу проявлять лишь рядом с ней и с Антеем.

Больше и с кем-либо другим — я не могу, не способен.

Я все еще тот мальчик, на глазах которого убили его родителей.

Тот мальчик, которому в девять лет пришлось выстрелить в человека в целях самозащиты и отнять душу самому.

Случилось так, как случилось.

Моя жизнь — это ад и я не достоин рая. Но рай в лице Амелии Морте нашел меня, и я не хочу его про*бать, потерять, упустить, отдать…все, кто может причинить ей зло, должны быть уничтожены.

Сопротивлялся Ди Карло недолго.

И когда он рассказывает мне все, что я могу с него взять, я добавляю еще несколько ударов. За грязные слова об Амелии, разумеется. А потом, останавливаю его пытки одним точным выстрелом в зону третьего глаза.

Не отворачиваюсь, когда стреляю.

Девушки вздрагивают.

Визжат в унисон и падают на пол.

Через пять минут, в комнате уже находятся все мои солдаты, в полнейшем молчании зачищающие результат моей вендетты.

Выстрелив в него, я в который раз потерял человечность.

Я осознаю это. Ощущаю, как обугливается большая часть неистово пульсирующего в груди сердца.

Я не заслуживаю Мию.

Я не заслуживаю гордости и восхищения своего сына.

Неимоверная боль обжигает легкие, стенки горла покрываются стекловатой.

Мне самому хочется сдохнуть, но при этом я сохраняю внешнее спокойствие, абсолютную холодность и непоколебимость.

Мне хочется оказаться вместе с Мией и Антеем на необитаемом острове. В месте, где меня бы могло унести волной, если на то будет воля Вселенной. Или в месте, где я бы мог начать все заново.

Мне плевать, что случится со мной.

Я знаю, что «бумеранг» за нарушение законов Вселенной непременно вернется ко мне. И ударит больнее, уничтожит меня куда более мучительной смертью.

И главное — чтобы в этот момент, Мия и Антей были в безопасности.

Пусть даже без меня.

* * *

Похороны Энтони Морте прошли будто бы без моего участия. Хотя физически я присутствовал на церемонии прощания с «великим и ужасным» доном.

Да вот только никто не скорбел по Энтони, даже родной сын. Естественно, Стефан надел на себя безукоризненно печальную маску, граничащую с холодной сдержанностью будущего отца клана Морте.

Разваливающегося клана.

Благодаря последней воле Энтони и тому, что половина из солдат и капитанов ненавидели бывшего дона семьи и мечтали о том дне, когда его мощный аркан хоть немного ослабится и даст им дышать полной грудью.

Не факт, что следующий дон не затянет его туже. Но они радовались даже небольшой передышке, которая поможет им залатать их слабые места, и стать менее ведущимися на манипуляции.

Я жив только благодаря этому.

Клан раскололся почти ровно на две части. Половина членов остались верны Стефану, половина — мне. Нетипичная ситуация для семейного конфликта внутри мафии.

С одной стороны, любой из них давно мог бы меня убить, и не был бы осужден другими участниками клана.

С другой стороны — ответив Энтони на показательное унижение моего сына, я продемонстрировал свою силу и несгибаемую волю. Я сделал то, что не смог сделать ни один из них, оказавшись под натиском и шантажом Энтони Морте: поставил дона на место.

И поэтому, каждый из них, чувствует по отношению ко мне сейчас два чувства — уважение и конечно, страх.

Это всегда происходит подсознательно, интуитивно. Клан — это своего рода стая, прайд, объединенный общей территорией и обязанностями. Правилами и отведенными ролями. С какой целью? С целью обзавестись свежей добычей, в данном случае — деньгами. А также, безопасностью. Все члены клана знают, что все это дает не просто саблезубый хищник во главе, но и сильный стратег с устойчивой психикой.