И многие понимают, что психика Стефана Морте оставляет желать лучшего. Он из тех, кто может запустить кухонный нож в глаз своего солдата, пребывая в состоянии гнева. Такое уже случалось.

Никто не хочет видеть во главе семьи истеричку и психа.

На все это накладывается то, что все в курсе: именно я обладаю «цветком» или информацией о нем. А значит в моих руках мировая власть, и огромные деньги. В их глазах — я тот, кого стоит держаться и защищать, а не убивать.

Тот, кто подарит им «дивный и новый мир». Но, конечно, как и большинство недалеких членов стада, они ошибаются.

Однако, мне на руку вся эта нетипичная ситуация.

Разберемся в борьбе за роль дона мы немного позже, хотя я уже вижу, как Стефан точит на меня свои зубы. Точит и боится, покрываясь испариной.

Он понимает, что убив меня, никогда не найдет «цветок».

И предполагаю, что попытается действовать через Мию.

Я утроил охрану рядом с девушкой. Так хочется спрятать ее там, где никто не найдет. Подальше отсюда. Но пока это невозможно. Приходится дедать все возможное здесь, на территории клана.

— Рик, нужно сделать еще кое-что, — набираю друга, покидая пределы клубного дома и подготовив для Сандерса очередное задание. — Собери отряд в дом Ди Карло. Проникни в дом через подземный тоннель, который мы обнаружили. И забери Селену.

— Забрать Селену? Напасть на маленького ребенка? — с осуждением выплевывает Рик, до конца, не понимая моих планов. — Ты уверен, что хочешь действовать такими грязными методами?

— Делай, как я сказал. Отвечу на этот вопрос позже. Разумеется, с девочкой нужно обращаться, как с бесценным сокровищем. Не причините ей вреда, — немного смягчившись, распоряжаюсь я.

Ну что ты, Рик. Я же не чудовище.



Мия

Боже. Неужели это правда?

Нет.

Я совершенно не нахожу себе места после звонка Наталии. До сих пор кажется, что это шутка, или женщина ошиблась. Вдобавок ко всему, Киан не берет трубку. Меня уже тошнит от голоса его автоответчика.

По нашему лофту, я расхаживаю от угла к углу, походкой запертой в темнице пантеры. Охрана, которой стало в три раза больше, фактически дышит мне в спину…невыносимо!

Он издевается, да? Сам даже на звонок ответить не может, при этом умножает окружение псов, снующих рядом со мной. Расслабиться я могу теперь только в туалете.

Вы преследуете меня? Со мной не хотите душ принять? Киану это понравится, — огрызаюсь я в сторону одного из охранников, когда он провожает меня до двери ванной комнаты.

Мне было приказано не отходить от вас, мисс. Я подожду вас здесь, — механическим тоном отвечает мужчина. Носки его лакированных туфель почти касаются плитки, вымощенной на полу в ванной.

Черт.

Выругавшись сквозь сжатые зубы, я захлопываю дверь перед его носом. Он не виноват, но я все равно не могу сдержать в себе негодование и целый шторм эмоций, который опрокидываю на полотенце и бритву Киана, что стоит в хрупком стаканчике на туалетном столике. Дребезжащий звук действует успокаивающее и мне совершенно плевать на осколки, прозрачной россыпью упавшие к моим ногам.

«Если ты думаешь, что это нормально — не отвечать мне, и молча приставить охрану…то ты ошибаешься, Морте. Что происходит?», — гневно оповещаю в сообщении Киана я.

Он отвечает фактически сразу: «Малыш…так нужно. Ты все узнаешь, обещаю. Мой приоритет — твоя безопасность».

От ярости, захлестнувшей меня, хочется разбить телефон о зеркало, в глади которого отражается мое разгневанное выражение лица.

Тяжело выдохнув, я переодеваюсь в купальник и беру свое полотенце и фактически с удара ноги открываю ванную, бросая охране:

— Я пошла к бассейну. Хочу побыть одна! Охраняйте меня на расстоянии двадцати шагов, ясно? Если приблизитесь ближе — напишу мужу, что вы на меня пялитесь. Или…что пристаете, — угрожаю охране я, пригвоздив к полу каждого своим искромётным взором.

Судя по выражению их лиц, мне удалось с ними договориться.

Не самое время развалиться на шезлонге, учитывая новость о возможной смерти Алессандро и пропаже Мии…конечно, я не верю сейчас каждому всплеску новостей, даже от Наталии. Она живет в особняке Доменика, а значит может уже играть на его стороне и быть замешена в чем угодно. Несмотря на дурное предчувствие, сковывающее грудную клетку, я не верю в то, что Киан без причины вдруг, просто убивает Алессандро. И уж тем более не верю в то, что он бы причинил боль Селене! Он знает, как девочка дорога мне. Знает. Он не разрушит то, что я люблю. Киан не такой…

Ты не разрушительный огонь, любовь моя. Ты свет. Помни об этом, прошу тебя.

Устроившись на шезлонге возле общего бассейна, несмотря на вечернее время, я погружаюсь в чтение дневника своей матери. Хочется отвлечься от угнетающих мыслей, но какой бы увлекательной ни была история Мелоди, мое сердце все равно возвращается к тревоге за маленькую Сел.

Где она? Спит ли в своей постели сейчас? Или же действительно, эти ублюдки вмешали в свою игру совершенно крохотного ребенка? Невинного, беззащитного.

Да луше я снова стану разменной монетой между распрями всех семей, лишь бы Селену не трогали и не вредили бы детской психике девочки. Она сломается, не выдержит. Если увидит хоть что-нибудь из их мира…

По телу проходит болезненная дрожь, мне мгновенно становится жутко холодно.

Теплеет на душе лишь тогда, когда дохожу до дней в дневнике, когда мама описывает отношение отца и его заботу в самые тяжелые периоды ее болезни.

Мама не просто хотела жить…она отказывалась умирать.

Она была такой сильной женщиной.

Такой…вдохновляющей.

Слегка нахмурившись, замечаю, что некоторые слова выделены красным подчеркиванием. Я замечала подобное и раньше, но на этих страницах алых линий становится все больше и больше…

Что же они означают?

Осознание того, что они чертовски важны в этом дневнике приходит сразу. И понимание того, как они мне могут пригодиться вертится где-то совсем рядом с мыслями, пока меня насильно не вырывают из логической цепочки внутренних рассуждений.

— Скучаешь, красотка? Я тут тоже искупнуться решила перед сном. И ты здесь. Такое приятное совпадение, — стервозный голос разъяренной Малифисенты буквально выдергивает меня из прогулки по лабиринтам маминого разума.

Подняв голову и обратив свое внимание на источник голоса, нахожу взором Памэллу. Точнее, сначала ее длинные ноги и крошечный бикини, в котором обычно танцуют стриптизерши.

Когда наши взгляды встречаются, неприятное и тревожное чувство в груди нарастает, достигает своего кульминационного апогея: что-то мне подсказывает, что «случайная» встреча с этой девушкой не принесет мне сейчас ничего хорошего.