в газете все, как нужно опишем. Что его держат силой, а он повиниться хочет, да меня признает и все в этом духе, что шведы плохие, государь — хороший.

Спросив о некоторых подробностях операции, я перешел к другому вопросу. Самому скользкому и сложному во многих, прежде психологических, аспектов.

— Все готово, государь! — подобравшись, решительно сказал Ляпунов.

— Ты понимаешь, что знать об этом будем только я и ты? — жестко спросил я.

— Я понял. Иных свидетелей уберу, — отвечал мне Ляпунов.

Наступила пауза…

Обычно сложные решения я принимал быстро. В этот раз решиться оказалось трудно, даже мучительно. Дело в том, что задумали мы использовать биологическое оружие против войска противника. Ладно бы, против войска, так заденем многих, так сказать, гражданских.

Черная оспа. Ее подкинуть решили. Для этого уже взяли с Ляпуновым грехи на душу. В Астрахани начиналась эпидемия. То есть, могла случиться, когда были выявлены заболевшие на одном из кораблей, прибывшим из Персии. Заразились таможенники. И вот оттуда была перевезена болезнь, сперва на ладье, после на специальной карете, к Чернигову. Все в сопровождении. В дороге нарочно заражали преступников, чтобы иметь свежие язвы.

Зараженные предметы будут, как бы невзначай, случайно, найдены людьми у городов, где станут собираться польско-литовское войско для удара на Киев. Брошенные повозки обязательно будут осмотрены на предмет добычи. По дорогам, где не могут не пройти вражеские войска, таких «находок» должно быть предостаточно.

Разведка сообщила, что поляки будут наносить два удара. При этом один будет отвлекающим в Смоленском направлении. Да и не удар это будет, а имитация удара. Нет у поляков столько сил, чтобы сидеть под Смоленском и отбиваться от нас в том регионе. А главный удар будет как раз-таки на юге, в сторону Киева и дальше к Воронежу и Белгороду.

Польское командование, а это Константин Острожский младший, решило, что на юге Россия слаба, можно бить и после принуждать к выгодному уже Варшаве миру. Кроме того, шляхта рассчитывает, что сможет затормозить строительство новой русской Засечной черты и тогда нам придется отражать атаки крымцев. По крайней мере, такие выводы делали поляки ранее. Может в связи с замятней между Селяметом и Тохтамыша что-то и должно было измениться в планах польского командования. Но нет, мы фиксируем прибытие все новых отрядов и полков на юге Речи Посполитой.

Так же шляхта опасается, что Запорожские казаки начнут перебегать на русскую сторону и тем самым еще больше усложниться ситуация. Не для кого уже не секрет, что Сагайдачный примеряет гетманскую булаву. Мало ему быть кошевым атаманом. Ну а присутствие большого польско-литовского войска рядом с Сечью вынудит казаков выступить на стороне короля, значительно усиливая наших противников и вбивая клин в только начинающееся потепление в отношениях с запорожцами.

Так что биологическое оружие будет у Збаража, Ровно и главной резиденции Острожских — Остроге.

Эпидемия у врага должна иметь и другие последствия. Уже сейчас наметился сильный отток людей на левый берег Днепра. Неприятно это осознавать, но далеко не все горят желанием войти состав Российской империи. Кто-то тоскует от ограничении Магдебургского права, кто-то имеет важные торговые связи в Речь Посполитой, ну а есть и те, кто просто желчью истекает по непонятным причинам.

Допустить повального бегства нельзя. Деревня без крестьянина, а город без ремесленника — это не деревня и не город, а так, руины былых цивилизаций. Был бы избыток людей в России, так заселили эти края и делов. Но и в центральной европейской части Российской империи нынче земли свободной хватает. Нет сильного миграционного потенциала.

А так, люди побоятся бежать туда, где свирепствует болезнь. Мы немного подкинем слухов по этому поводу, ну и предложим налоговые каникулы. Надеюсь удастся удержать часть людей. Но после нужно подумать, как сюда, к примеру, рязанцев посадить, для противовеса политических центробежных тенденций киевлян.

Вместе с тем, я не думаю, что оспа, вдруг, всех воинов неприятеля скосит. Примерная смертность от этой болезни — 40%. Для вполне себе здоровых и крепких, тренированных воинов, смертность должна быть еще меньше. Но там расчет больше на панику. Посполитое рушение, которое объявлено в Речи Посполитой — это собрание слишком разношерстной публики, пусть по отдельности и мастеров сабельного боя и не меньших мастеров пьянства. Будут те, кто посчитает за лучшее убраться подальше от эпицентра эпидемии. Если воинство и не рассыплется, то сильно потеряет в силе.

Ну и… сложно признаваться, но… наши кочевники. Они же первые будут рыскать по польским территориям, могут и заболеть… И меньше чинить нам проблем в ближайшем будущем. Так как союзники из них пока так себе. Жестоко? А правители из будущего не так думали? Политика — это всегда кровь на руках того, кто хочет что-то изменить. Тот же, кто хочет остаться незапятнанным, провоцирует еще большую кровь в последствии.

— Делайте! — решительно сказал я и показал, тем, что встал, окончание аудиенции.

Пусть уходит, а то передумаю.

*……………*………….*

Исфахан

24 марта 1609 года

Абдаллафиф Аль Дарьюш был сильно удивлен, когда в феврале прибыл вестник от шаха Аббаса с требованием, чтобы он, Аль Дарьюш срочно прибыл в Исфахан с итогами посольства. Сам посол, как было ранее уговорено, собирался отправится на родину не ранее, чем вскроются реки и речные путешествия станут более безопасными.

Абдаллафиф Аль Дарьюш был преисполнен удовлетворением от своей миссии. У посла уже были готовы все отчеты, переведены с русского языка все предложения, получены богатые дары от русского государя. Так что он был готов отправляться к своему повелителю, но ждал только благоприятной погоды.

Дорога оказалась сложной, по крайней мере до Самары. Пришлось идти на санях, после выжидать неделю, чтобы пересесть на корабли. Трижды судна ловили большие дрейфующие льдины на Волге, но все обошлось без серьезных поломок, тем более потерей кораблей. Государь, Димитрий Иоаннович, узнав о необходимости быстро отправляться Абдаллафифу Аль Дарьюшу, повелел своим воеводам сделать все, что только можно, чтобы посольство меньше чувствовало неудобств на своем пути. Посольство неудобства ощутило, но без помощи от царя их было бы сильно больше.

По прибытию в Персию, первым делом, Абдаллафиф Аль Дарьюш встретился с купцами, с которыми имел отношения род Дарьюш. Немало чего посол вез и для собственных нужд. Назначение посла в страну, которая ищет добрососедства — это очень выгодное дело, позволяющее, при использовании своего положения, чуточку поправить дела угасающего рода. Особенно, если посол едет из России.

Оказалось, что в этой стране очень развито ремесло, особенно