– Но у нас только маленькие размеры, – растерялась девушка. – Мне не подойдет…

Виталий окинул взглядом ее хрупкую тоненькую фигурку. Ничего себе! Если вещи ей малы, то на кого вообще они сшиты? На младенцев, что ли? Или на кукол?

– Да пусть будет тесно, какая разница! На фотографии этого никто не увидит.

– Но джинсы не застегнутся…

– И пусть! Пусть будут незастегнутыми, под курткой все равно не видно.

– А сапоги? Совсем маленький размер, – сопротивлялась Олеся.

– Ну, потерпите пару минут, пожалуйста, – взмолился Виталий.

В конце концов девушка о чем-то пошепталась с напарницей, позволила Виталию сфотографировать себя в «натуральном» виде, взяла одежду, обувь и парик и скрылась в примерочной. Через несколько минут она появилась перед Виталием.

– Очки, – напомнил он.

Олеся послушно сняла с витрины очки в украшенной стразами оправе. Он глянул на фотографию Наташи, потом перевел взгляд на переодевшуюся продавщицу. Да, пожалуй, вряд ли кто усомнился бы, что это Аверкина. Лица совсем не видно, густые волосы и длинная челка полностью скрывают все характерные признаки, глаз за темными очками не различить, остаются только губы, которые можно накрасить как угодно и придать им почти любую форму.

– Давайте быстрее, пока никто не видит, – прошептала Олеся, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. – Мне стоять больно, размер очень маленький.

Кирган быстро сделал несколько фотографий, как портретных, так и поясных, и в полный рост. Поблагодарив девушку, он чуть ли не бегом помчался к машине: теперь нужно найти старого знакомого, профессионально работающего с фотошопом.

Знакомый, как оказалось, сидел дома и болел бронхитом, но на просьбу помочь откликнулся с готовностью. Правда, ехать пришлось на самую окраину Москвы, в противоположный от Ленинского проспекта конец. Зато результат манипуляций с фотографиями был достигнут в рекордные сроки, и к четырем часам дня в руках у Виталия Киргана были фотографии Олеси Кривенковой и Натальи Аверкиной как в их естественном виде, так и в одинаковой одежде, обуви и больших темных очках. Теперь надо ехать к следователю.

На этом везенье, сопутствовавшее Виталию с самого утра, закончилось: Надежда Игоревна Рыженко уехала в следственный комитет. Правда, обещала к концу дня вернуться. Виталий занял место на обитом дерматином стуле в коридоре перед ее кабинетом и приготовился к долгому ожиданию. Он был готов сидеть здесь сколько угодно, но дождаться следователя и все-таки додавить ее своими аргументами. Более того, он спрятал в рукаве козырную карту, с которой собирался зайти с самого начала.

Рыженко появилась около семи часов, когда Виталий, давно уже не выходящий из дома без ноутбука, прочел все новости и массу газетных публикаций.

– Вы ко мне? – равнодушно спросила она, проходя мимо Киргана и доставая ключи от кабинета.

– К вам, Надежда Игоревна.

Она не предложила ему войти, но и дверь за собой не закрыла, что Виталий расценил как приглашение. Он подождал, пока следователь повесит шубу в шкаф и сядет за стол.

– Ну? – Она вопросительно уставилась на него. – Что на этот раз? Очередное ходатайство?

Виталий откашлялся.

– Надежда Игоревна, это, наверное, не мое дело, но я хотел вам сказать, что у вас в протоколе осмотра места происшествия накладочка вышла.

Рыженко сдвинула брови и потянулась к лежащей перед ней связке ключей, на которой был и ключ от сейфа.

– Что такое?

Она повернулась и стала открывать сейф, чтобы достать дело. Кирган молча ждал. Надежда Игоревна открыла папку, нашла протокол осмотра места происшествия и пробежала глазами.

– Здесь все в порядке, – сказала она, но Виталий уловил в ее голосе нотки неуверенности. – Вы что имели в виду?

– Я имел в виду подписи, – пояснил он. – Там не хватает подписи судмедэксперта, ее нет ни в начале, ни в конце.

Она снова впилась глазами в документ, и щеки ее слегка побледнели.

– Черт, – процедила она едва слышно. – Как же это вышло?

Адвокат отлично знал, как это могло «выйти», он с самого начала обратил внимание на то, что дело в день совершения преступления возбудил один следователь, а потом его приняла Рыженко. Рыженко профессионал опытный, а вот тот, другой следователь, имеющий женское имя, мог оказаться совсем молодым и наделать ошибок.

– Ну, – развел руками Кирган, – всякое бывает. Но это ведь дело поправимое, правда?

– Конечно, – машинально согласилась Рыженко, и в этот момент Виталий понял, что спрятанный в рукаве козырь побил туза: голос у Надежды Игоревны был совершенно нормальным, человеческим и даже слегка растерянным, а не тем металлическим и холодным, каким она все время разговаривала с ним.

– Вы на вскрытии-то сами были? – спросил он невинным тоном.

– Была.

– С экспертом, который проводил осмотр трупа на месте, общались?

– Конечно, он же и вскрывал.

– И что, эксперт вам ничего не сказал? Не предупредил, что протокол не подписывал? Не рассказывал, что у него там вышло со следователем?

– Да нет же, – с раздражением ответила Надежда Игоревна, листая дело. – Ничего он мне не сказал, видно, крепко поцапался с этой девчонкой. Она молодая совсем, ничего еще не умеет, только кодекс прочитала. Она наколбасила, а мне теперь разгребать. И сама я не заметила, что подписи нет.

Рыженко вдруг подняла голову, и Виталию показалось, что следователь, жесткая и несгибаемая бой-баба, собралась улыбнуться. Во всяком случае, взгляд ее потеплел, это точно.

– Спасибо, господин адвокат. Не ожидала от вас такого благородства. Это что, взятка? Вы собрались меня о чем-то просить?

Виталий достал две фотографии и положил перед ней на стол.

– Взгляните, Надежда Игоревна.

– И что это? – Она прищурилась, вглядываясь в снимки. – Зачем вы мне принесли фотографии Аверкиной, да еще две почти одинаковые? Что вы хотите мне доказать?

– Я хочу вас попросить, чтобы вы точно указали мне, на какой фотографии Аверкина.

– А разве не…

Она запнулась, метнула в Киргана настороженный взгляд, поняв, что он подстроил ей какой-то подвох, и поднесла фотографии поближе к глазам.

– Вот эта. – Она решительно указала на снимок, где была изображена Олеся Кривенкова. – Точно, это Аверкина.

– А вторая девушка? – коварно спросил адвокат. – Не Аверкина?

– Я не знаю, чего вы добиваетесь, – рассердилась Рыженко. – Можете внятно объяснить, что это за фотографии и зачем вы мне их показываете?

Виталий выложил перед ней на стол два портрета – Олеси и Наташи.

– Вы узнали мою подзащитную вот на этой фотографии, верно? А ведь на ней вовсе не она, а вот эта девушка. – Он ткнул пальцем в фото Олеси. – А на второй фотографии как раз Аверкина, в точно такой же одежде. В общем-то, в той самой, в какой ее видели на месте преступления и какую опознали свидетели.