- ...Все заговоры, все отравители, все заботы и тяготы, - в тон продолжил Луций. - И вы в придачу. Замечательный набор. Но, если подумать...

- Сколько можно думать? - Женщина в лиловом тяжко вздохнула и вздернула плечики. - Когда начнется переселение, именно вы будете командовать стянутыми на Остров легионами. Если случится худшее - бунт и недовольство в армии, - нам же и лучше. Вы объявите народу и Сенату о вероломстве басилевса и поднимете мятеж. Хрустальный мыс незащищен... А одна ваша знакомая позаботится о том, чтобы стража не проявляла излишнего рвения. Помните события пятисотлетней давности? Свержение прежней династии?

Луций помнил. Тогда Сенат, недовольный правлением басилевса Герия Аргистиса, спровоцировал народные возмущения и посадил на престол Божественных первого кесаря из семьи Аврели-адов. Крови было пролито изрядно, однако патриции, в кои веки объединившись ради единой цели, достигли своего - правил не басилевс, а Сенат.

- А если переселение состоится и пройдет гладко? Знатнейшие семьи и обеспеченные горожане будут славить Тибериса. Именно он окажется избавителем Острова от несчетной орды дармоедов, основателем новых обширных колоний и войдет в историю под каким-нибудь пышным имечком наподобие Тиберис Собиратель Земель.

- И коротенькой строчкой в анналах будет упомянуто: "Приказы басилевса и его волю, продиктованную мудростью богов Киллены, исполнял сенатор Луций". Скажите спасибо, если еще имя правильно напишут.

- Хуже другое, - нахмурившись, сказал сенатор. - Меня очень беспокоит материк. Вы, госпожа, не хуже меня знаете, в чем причина моих сомнений. Мне не хотелось бы однажды узнать что мы воспользовались услугами силы, с которой не имеем возможности совладать.

- Ерунда! - махнула рукой патрицианка. - Вы собрали лучших ученых мужей Острова, они день и ночь корпят в библиотеке Хрустального мыса и, думаю, знают, что делать. Не стоит заботиться о пустяках!

- О пустяках-то как раз и стоит, - возразил Луций. - Сколько серьезнейших дел и замыслов проваливалось из-за глупых случайностей!

- Пусть каждый занимается своим делом. Я займусь Тиберисом, вы - созданием подходящего настроения для мятежа... У меня более выгодное положение - каждый знает, что я не интересуюсь политикой и интригами, предпочитая несложные радости жизни. Никто ничего не заподозрит.

Госпожа внимательно посмотрела на Луция и, поняв, что внятного ответа сегодня не дождется, вдруг засуетилась:

- Ой, уже стемнело, я и не заметила. Послезавтра праздник жертвоприношения, а я хочу немного отдохнуть в столице.

Она поднялась, подошла к сенатору и, приподняв покрывало, целомудренно чмокнула его в щеку:

- Решайтесь, Луций. Второго такого случая не представится.

- Подумаю, - бросил хмурый сенатор. - А вы... Будьте осторожны в городе. Если вас ненароком зарежут в гавани или вы подхватите болотную лихорадку от какого-нибудь мономатанца, я не смогу на вас жениться.

- Не беспокойтесь, - уже стоя в дверях, усмехнулась женщина. - Я уже две луны не хожу в Нижний город. Прощайте, сенатор. Увидимся через день в храме Молнемечущего.

И она ушла, оставив первого Всадника Сената наедине с запретными, но в то же время столь притягательными мыслями о порфире басилевса, золотом лавровом венце, касающемся его седеющих волос, недосягаемой пока вершине власти и, не в последнюю очередь, о самой красивой женщине Аррантиады.

Утро прошло в суматохе.

Вельх грубовато растолкал Фарра после восхода солнца, притащил с располагавшейся за квадратным двориком "Шатра легионера" кухни фрукты и горячие булочки с медом и сообщил, что им сегодня же придется выехать из Арра. К вечеру необходимо добраться до небольшого городка Геспериум, расположенного в десяти лигах от столицы... и ждать.

- Ждать чего? - не понял Фарр. - Вернее, кого?

- Узнаешь. - Это незначительное слово Кэрис произнес с таким мечтательным видом, что атт-Кадиру стало тошно. Вельх редко объяснял причины своих поступков и еще реже позволял Фарру проявлять хоть какую-то самостоятельность, не без основания предполагая, что молодой саккаремец слишком неопытен и неискушен в делах большого мира. Впрочем, опекун из Кэриса получался не самый лучший, хотя бы из-за его собственной взбалмошности. Сегодня говорит одно, завтра другое, решения меняет с быстротой, достойной порхающего в поднебесье стрижа, а частенько вовсе ведет себя как распоследний дурак. Даром что броллайхан.

- Вот скажи, - ядовито вопросил атт-Кадир, - ты всегда такой или только ради поддержания образа вельха стараешься казаться невыносимым разгильдяем? Как ты мог вчера меня бросить? Я перепугался насмерть - один, в чужой стране, в незнакомом городе...

- А что такого? - искренне возмутился Кэрис . - Ты что, совсем ребенок? По-аррантски немного разговариваешь, мешок я тебе оставил... В самом крайнем случае мог бы уехать обратно на континент... Неужто предполагаешь, будто я тебя всю жизнь стану опекать? Ты выказал достаточно самостоятельности - поехал к Пиросу, сообразил, что мешок поможет расплатиться за постой...

- Вчера, - еще более саркастично сказал Фарр и состроил зверскую рожу, ты, вместо того чтобы заниматься делом, ради которого мы приехали на этот ужасный остров, где-то развлекался! Не спорю, тебе повезло найти красотку, прислуживающую во дворце Божественного кесаря, и узнать, что туда перевезли библиотеку Лаваланги. Однако ты мог хотя бы отправить ко мне посыльного!

- Забыл. - Глаза Кэриса снова романтически затуманились. - Ты на моем месте тоже бы забыл... Ох, прости, кажется, мардибы дают обет целомудрия? Наелся? Идем в город. И не смотри на меня волком, обещаю - больше тебя одного не брошу. Надо купить двух лошадей и немножко припасов на дорогу. Десять лиг расстояние немаленькое. Если поторопимся, приедем сегодня к ночи или завтра к утру.

К владельцу "Шатра легионера" Кэрис отнесся высокомерно, расплачиваясь, заявил, что более худшей гостиницы ему еще не встречалось, и, бросив хозяину две монеты розового золота (огромная сумма, достаточная для того, чтобы снять всю гостиницу на полторы луны!), гордо удалился, сопровождаемый смущающимся Фарром.

Вельх не учел одного: еще сорок лет назад розовое золото, объявленное достоянием басилевсов, полностью изъяли из обращения. Этот металл, дороже которого считались только образцы удивительного сплава, сотни лет назад производившегося двергами на материке Длинной Земли, лежал в основе богатства семьи великолепного Тибериса. Каждому арранту и чужеземцу, приезжавшему на Остров, вменялось в обязанность обменять розовое золото на другие драгоценные металлы или камни в резиденциях эпархов. Расплачиваться им категорически запрещалось, а владельцы монет из редкого металла очень быстро оказывались в центре внимания городской стражи.

Хозяин гостиницы крайне пожалел о щедрости воина третьего колониального легиона. Не будь свидетелей, угодившее к нему в руки розовое золото можно было бы продать за огромную сумму в Квартале Чудес - воровском центре столицы - и изрядно обогатиться. Но не теперь, когда на две красивые блестящие монетки разинув рты глазели слуги и рабы, вкупе с несколькими постояльцами, спустившимися в нижний атриум. Ничего не поделаешь: покушаться на собственность басилевса - подписать себе приговор.