Когда в начале марта 61 года Павел ступил на корабль, плывший под знаком Диоскуров, то есть Кастора и Полидевка, ему исполнилось пятьдесят три года. Корабль этот был приписан к порту Александрии, это было судно-зерновоз, которое, видимо, из-за поломки или из-за неожиданной задержки осталось зимовать на Мальте и не доставило вовремя груз в Италию. Представьте себе корабль, груженный свыше всякой разумной меры пшеницей и людьми, который рассекает волны, плывя в сторону Сицилии.

Чтобы добраться до Сиракуз — шестьдесят морских миль, — понадобилось не более суток. Там судно встало на рейд на три дня. В это время на Сицилии цвели травы и деревья, воздух был легок, полон ароматов, а на агоре и у ворот театра клубилась толпа. Радовал ли взор Павла этот «прекраснейший из греческих городов», вызывавший восторг Цицерона? Скорее, его интерес вызвала христианская община Сиракуз, созданная одним из сподвижников Петра и отличавшаяся завидной жизненной силой.

Корабль снова вышел в море и отправился вдоль побережья, чтобы добраться до юго-западной оконечности Италии — города Регия, ныне Реджо ди Калабрия. Неподалеку от этих мест, севернее, по легендам моряков, находились знаменитые водовороты между Сциллой и Харибдой, которые утаскивали попадавшие в воронку суда. В Регии пробыли лишь один день. Назавтра судно вошло в Неаполитанский залив. Вспомнились ли Павлу «Георгики», которые Вергилий слагал на этих берегах?

Подгоняемые попутным южным ветром путешественники проплыли менее чем за два дня триста пятьдесят километров, отделявших их от Путеол, ныне Поццуоли. Современники Павла расхваливали этот порт, где были «самые большие склады Рима и Италии, откуда шли корабли в Египет и на Восток». Каждый год там выгружали двести тысяч тонн зерна, в основном из Египта. Город отличался еще большим космополитизмом, чем другие в Средиземноморье, и издавна принимал все народы Востока, среди которых было немало евреев. Иноземцы учредили в городе свои конторы и принесли туда своих богов. К удивлению Павла, в Путеолах действовала небольшая христианская община. Лука пишет, что они нашли там братьев «и были упрошены пробыть у них семь дней» (Деян 28:14). При раскопках в Путеолах среди граффити, нарисованных на стенах, было обнаружено изображение Распятого.

Итак, воспользовавшись тем, что центурион позволил узникам отдохнуть, Павел остался на несколько дней в окружении братьев во Христе. После этого заключенные и охранники отправились пешком в Рим, в Вечный город, который Павел так хотел увидеть, когда за три года до нынешних событий писал Послание к римлянам, в которое вложил всего себя.

Следовать за Павлом по дорогам, вместе с толпой в кандалах, нам поможет Гораций. Отправляясь в Бриндизи, Гораций клеймил позором «изворотливых трактирщиков» с Аппиевой дороги. На пути ему пришлось столкнуться с их грубостью и с постелями, кишащими насекомыми. Притом, заметьте, речь шла о знатном и обеспеченном путнике. Подумать страшно, каково приходилось в дороге заключенным.

Итак, Павел двигался в Рим под охраной и в цепях. Как не вспомнить о его Послании к Филимону, где уже угадывается его тяжкий стон: «…я, Павел старец…» (Флм 1:9). Где времена, когда он уверенно шагал навстречу тем, кому собирался проповедовать? Тогда он чувствовал себя способным преодолеть любое препятствие, воздвигнутое хоть сатаной, хоть человеком. Тремя годами раньше он был уверен, что сможет принести римлянам истинный свет и победить в схватке с иудействующими, которые повсюду чинили ему препятствия. Как же он оказался на этой дороге, едва переставляя ноги?

Чтобы дойти до Рима через Капую, надо преодолеть двести пятьдесят километров. Как всегда, пешком. Мы точно знаем, каким маршрутом шел Павел. Сначала по Via Сатрапа, затем, после Капуи, по Аппиевой дороге, построенной в 312 году по инициативе цензора Аппия Клавдия и вызвавшей энтузиазм — или иронию? — Тита Ливия: «Имя Аппия будет прославлено грядущими поколениями, потому что он построил дорогу».

Не все выглядело зловещим во время этого вынужденного путешествия: весна покрыла цветами деревья, пели птицы, воздух благоухал. У Павла было достаточно времени, чтобы считать знаменитые миллиарии — столбы, которыми отмечалась каждая римская миля: огромные каменные цилиндры, каждый около двух метров высотой и весом более двух тонн. Какой путник не считал эти миллиарии? Сначала для того, чтобы знать, сколько уже позади, а потом, чтобы прикинуть, сколько еще предстоит пройти.

По мосту, именуемому Тирренским — Цицерон упоминает его в одном из своих писем, — Аппиева дорога проходит через реку Гарильяно. Вдоль ее берегов тянулся город Минтурны, от которого остались форум, акведук, термы, театр. Под бдительным оком центуриона колонна прошла через Формии, где был убит Цицерон, затем через Итри.

Павел шагал дальше.

После Фунди Аппиева дорога шла вдоль большого озера. Огромные каменные блоки защищали ее от неожиданных капризов водной глади. Когда дорога поднялась на холм Анксура, где над городом Таррацина возвышался знаменитый храм, посвященный Юпитеру, Павел, наверное, думал о том, как бы перевести дыхание, а не вспоминал о богах Олимпа.

Далее узники двинулись по берегу залива Гаэта. Сколько же еще миллиариев им осталось до Рима? Добравшись до Нация, каждый с ужасом вспомнил, что придется пересечь Понтинские болота, где вьются мириады комаров. До того как Август приказал прорыть там канал, болота были почти непроходимыми. С этого момента путники могли передвигаться на баржах, влекомых мулами. Так, должно быть, переправлялись через болота и Павел с товарищами, которым представилась возможность немного отдохнуть.

В городе Форум Аппии навстречу колонне вышли какие-то неизвестные люди. Они представились как посланцы римской церкви. Этот эпизод, рассказанный Лукой, стал объектом критики экзегетов: откуда эти римские христиане узнали о прибытии узника? Почему в его честь они прошли шестьдесят пять километров от Рима до Форума и столько же обратно? Отвечу этим неверующим очень просто: а почему нет? В сорока девяти километрах от Рима появилась еще одна группа встречавших: «Увидев их, Павел возблагодарил Бога и ободрился» (Деян 28:15).

После Альбано вымощенная огромными плитами дорога стала шире, до четырех метров. Павел, страдавший от жажды, смог ее утолить благодаря фонтанчикам, воздвигнутым по обе стороны дороги. Что же касается прекрасных мраморных статуй, которые обрамляли дорогу, то, полагаю, от их наготы Павел отводил взгляд.

Через Порта Капена, недалеко от большого цирка и императорских дворцов, Павел из Тарса, в оковах, вместе с другими узниками, вошел в Рим.

И тут на исторической сцене появляется Луций Домиций Агенобарб, ставший после усыновления императором Тиберием Клавдием Нероном, которого мы и будем далее именовать Нероном. Ему только что исполнилось двадцать лет. Позднее Светоний оставит для потомков его портрет: среднего роста, «голубые глаза, толстая шея, заметный живот и тонкие ноги». «Цвет лица от природы красный», — писал Лукиан Самосатский. Волосы, с точки зрения льстецов, золотые, с точки зрения прочих, рыжеватые.