И вот когда манекенщица развернулась, я перекрестился. Мысленно. И поблагодарил Господа, что выдержал паузу и не вызвал на это бесстыдство Никитушку.

Дело в том, что платье для вечера было декольтированно ниже спины. Кто в современной моде невежа, тем объясняю: на этом месте был округлый вырез, через который проглядывала попка. Вся. Двумя нагими полумесяцами. Впрочем, вполне симпатично-грушевидная попа. Вот не знать только кому она принадлежит.

Нет, королю инпошива определенно повезло. Никитин его изысков не понял. Бы. И пристрелил, как неоправдавшего доверие. Публика наоборот наслаждалась эстетическим мягким местечком, пуская липкие слюнки.

Что-то я не понимаю. Не только в моде, но и в жизни. Во все времена показ голой жопы считался оскорблением чести и достоинства. Неужели наступили новые времена, а мы с Никитиным этого не заметили и задержались в старых?

Что же дальше? На подиум припожаловала новая топ-модель. Снова в черном платье, верх коего был из настолько прозрачной органзы, что её наличие было чисто символичным для бюста. Для тех, кто опять не понял: остроконечные груди манекенщицы прыгали, как две сойки в силках.

Та-а-ак, сказал я себе, заднюю часть тела нам показали, верхнюю тоже, что еще? Кажется, легко догадаться.

И точно: была выпущена модель, смастеренная из настолько прозрачного черного шифона, что… Нет, сверху была наброшена ажурная туника, да она распахивалась при движениях… влево-вправо… и тогда весь зал с восхищением любовался тем, что находилось у манекенщицы между её же искривленных ног.

Для тех, кто опять не взял в толк, объясняю — топ-модель забыла насадить трусы на себя и теперь демонстрировала миру свою стриженную под пятиконечную звезду лохматушку.

Признаюсь, я не понимал новых русских. Каждый из них мог, прикупив все топ-модели вместе с их сексуально-озабоченным порфироносцем иглы, пустить их хороводом вокруг себя. В чем мама родила. Какие проблемы? Странно? Трудно понять нынешних нуворишей, как постоянных пациентов психлечебницы № 1.

От показа укромно-срамных местечек зритель расшалился, как дети в общественной хлорированной уборной, подглядывающие в дырочки за тетками из городского рынка.

Модельер сиял, точно медный грош в базарный день. Заговорщически улыбался: ждите-ждите сюрпризиков.

Какие ещё могут быть неожиданности? Мама родная! Неужто мужиков запустят на орбиту высокой моды? С их антеннами.

Я ошибся. Из-за кулис донеслось повизгивание и тявкание. К общему изумлению на подиум вырвался собачий выводок — огромный агатовый дог и четыре белые, как снега, болонки. Сдерживала их на поводке… Исидора, которая была в кожаных ботфортах и шортиках. И все. Если не считать кнута, коим она кокетливо прикрывала свою обнаженную чахлую грудную клетку. Публика взвыла от восторга: какой дизайн!..

Я до того увлекся поразительным зрелищем, что напрочь забыл о кошечке. И коте.

Как звериная семья попала на подиуме не заметил никто. Даже я. Материализовалась из воздуха. Перед самыми псиными мордами. От света и шума котяры растерялись, равно как и собачий выводок. От такого хамства и наглости.

Наступила знаменитая МХАТовская пауза. Публика не понимала мизансцены, я понял все: ай, да Анна, ай, да бестия!

И случилось то, что должно было случиться. Природу не обманешь. Кошачье семейство от страха и ненависти вспухло шерстью от страха и ненависти к своим заклятым врагам. Болонки взвыли, подобно Гаргоне, а дог, ахнув басистым лаем, кинулся за пушистыми наглецами.

Все происходило настолько быстро, что зритель не успел вникнуть в суть проблемы. Решив, что это гениальный взбрык мастера пошива, публика встретила взбрык шквалом аплодисментов.

От такой поддержки животные совсем озверели. Котяры сиганули в спасительную темноту, не подозревая, что там прячется праздный люд. Собачья упряжка рванула за ними — и лысая топ-модель, гремя костями, обрушилась на подиум. Мало того, была протащена по помосту, бороздя черепом дорожку на ковровом покрытии…

Началась такая вакханалия! О! Это надо было видеть!

Остервеневшие от ужаса кот и кошечка гуляли по головам зрительниц, те исступленно вопили и отбивались от животных. Мат и проклятье летели из первых рядов, как революционная песня, про Варяг, который не сдается.

Сорвавшись с подиума, болонки висели на ошейниках и визжали, как недорезанные. Дог дурил басом и метался на краю сцены. Бесталанная Исидора делала попытки восстать на ноги, да очередной рывок пса, и она тыкалась лысиной в доски подиума. Ко всему — какой-то мудак отключил свет и на зал пала варфоломеевская ночь.

Ситуация окончательно вышла из-под контроля устроителей праздника «Дефиле без трусов», когда новые русские решили, что на них организована облава и они начали отбиваться кулаками и газовым оружием. Запахло черемухой и прочими бодрящими запахами весны. Вдохнув газа, дамы посчитали, что надвигается тайфун, о чем они поспешили сообщить всем, в унисон верещащим болонкам.

Я понял, если мы с Анной хотим ещё пожить, следует покинуть приятное во всех отношениях общество. Что и сделали, отступив за кулисы. Там угорело носились голые, как в бане, топ-модели и вызывали службы по 01, 02, 03 и 04. Я нашел Нику и силой вырвал из этого бедлама. Девушка рыдала и пыталась бежать на помощь свой подружке, свергнутой с пьедестала подиума.

Я проявил твердость, несвойственную мне, попросив топ-модель следовать за мной и Анной. Ника заупрямилась — пришлось шлепнуть её. По месту, которое она недавно демонстрировала избранной публике. И белоснежный Lincoln уплыл в черную ночь.

И вовремя. Из всех дверей и окон клуба вываливалась праздничная публика, всклокоченно-возбужденная. Рвущая друг на дружке одежды, волосы и лица. То есть праздник высокой моды удался на славу. Каждый получил то, что хотел получить. Вот что может совершить женская смекалка, ей-ей.

Я прыгнул в джип и был встречен друзьями, ошалевшими от вечера, как и вся публика. Начались вопросы про кошечек-моду-Нику. Я поделился впечатлениями о последних модных течениях, о схватке домашних животных, об импровизационных падениях лысой топ-модели на доски подиума.

Товарищи мои хохотали, как полоумные. Никитин норовил увести джип с трассы, а Хулио — выпасть из него. Про дефиле Ники в вечернем платье я благоразумно решил умолчать, хотя надо было бы рассказать. Чтобы успокоить друзей.

Мало того, по возвращению в усадьбу Резо протрезвонил группе о «своих» впечатлениях. Не знаю, какие он там развел турусы на колесах, однако жеребячий хохот в глубокой ночи долго мешал уснуть — мне.

Нервы-нервы. Вот что значит окунуться в мир возвышенных страстей — все равно, что в чан с дерьмом. Не хочешь, а надо.

Через день после феерического праздника мадам Курье и Ника вдруг заявили, что лучше будет, если юная топ-модель уедет в Париж. Зачем? Учиться и учиться. Искусству моды. Почему? Потому, что с нашими кутюрье только хлебать щи лаптями. Вот с этим я был полностью согласен. С щами и лаптями. Однако ехать за три моря? Как на это поглядит Никитин. Для него это будет подлый удар, мной организованный. И потом: Исидора, бедняжка, кто её пожалеет?..