— Хочешь сказать, что знаешь, у кого может находиться этот нож?

— Думаю — да. Но это не точно. Я-то всё голову ломал: как ему удаётся выживать всё это время. Вообще, довольно странно, что Баал до сих пор не устроил на него охоту.

— Да на кого? Ты можешь нормально объяснить⁈

— Во-о-от, — с довольной рожей протянул я. — Ну и каково тебе на моём месте?

— Ладно, уел, — согласился пращур. — Так о ком речь?

— Я когда из реактора выполз, соображал очень туго. Доскоблил на самодельных лыжах до посёлка, хотел где-нибудь в частном секторе залечь. Пока местечко искал, запах дыма почуял, ну и пошёл на него. Так этот мужик умудрился мне в спину выйти.

— Издеваешься, да?

— Есть немного. Ладно… Он назвался Швеллером и рассказал о себе очень занимательную историю. Интересный человек, с характером.

— Отпечаток ауры запомнил?

— Да как-то не нужно оно мне было.

— Так, где конкретно ты его видел? Возможно, место его ещё помнит. Нам бы хоть какой-то отголосок поймать.

— А вот с этим как раз всё сложно. Слушай, сгоняй за добавкой, а⁈

— А ты не прихуел часом⁈ — округлил глаза от такой наглости Исай.

— Тебе сложно, что ли? Жрать охота невыносимо. У этого медведя аппетит такой, всё как в бездонную пропасть пролетает. Как ты вообще с этим борешься?

— Никак, — пожал плечами Исай. — Со временем само устаканится. Поначалу тоже жрал без продыха.

— Ясно.

— Так что там с местом этим?

— Сгорело всё. Я, похоже, при нём обратился, подранил даже… В общем, пока в город за едой бегал, вернулся уже к пожарищу.

— Ранил, говоришь?

— Ну.

— Твой зверь должен был его запомнить.

— Понятия не имею, как этим пользоваться.

— Я научу.

— Давай только не сейчас, ладно? Я всю ночь не спал, бесов выслеживал. Этих потом спасал ещё… — Я кивнул за спину, намекая на выжившую четвёрку.

— Ладно, поехали.

— Куда?

— Домой, — спокойно ответил Исай. — Или ты не хочешь?

— Я же предатель? — продолжил ёрничать я.

— Брось, мы оба знаем, что так было нужно. Только благодаря этому мы завладели информацией о клинке.

— Ты только что говорил, что вы за ним следили.

— Мы следили за неизвестными выбросами энергии, а теперь точно знаем, что именно они из себя представляют.

— Я вот одного не пойму: зачем Баал ставил ультиматум, если с реакторами всё в порядке? У меня многое сходится, но этот момент никак не укладывается в логику.

— Может, потому, что её здесь попросту нет? — предположил пращур.

— Или мы не видим всей картины, — не согласился я. — Баал ещё никогда и ничего не делал просто так. С чего вдруг он решил сделать исключение?

— Извини, но у меня нет ответа.

— Как и у меня, — вздохнул я. — Лишь бы не стало поздно, когда мы наконец его получим. Ладно, поехали, всё равно мы здесь больше ничего не высидим.

* * *

Места в вахтовке хватило впритык. Печь топить не стали. Всё равно быстрее до кремля доедем, чем она успеет салон прогреть. Это Коляну хорошо: подвинул бегунки в нужную сторону да тёплый воздух в ноги направил. В будке о такой роскоши можно только мечтать, хотя это очень странно. Могли бы и предусмотреть пару вентиляционных шахт для удобства пассажиров. Хотя и так сойдёт — не графья, потерпим.

Загрузились быстро. Колян врубил первую передачу, и наш грузовик, рыкнув дизелем, пополз вперёд. Сугробы этой машине нипочём, она и худшее бездорожье способна преодолеть в два счёта. Три моста — это не шутка. Мы по осени, когда лес вывозили, почти по самую раму в грязи тонули, а «Уралу» хоть бы что. Знай себе тянет, изредка задом повиливая. Когда мы на эти вахтовки наткнулись, я думал Колян от радости штаны намочит. Однако впоследствии убедился: есть от чего. Этой технике цены нет, не зря её на Дальнем Востоке так уважают.

Всю дорогу я дремал, постукивая на кочках головой о стенку кузова. Мысли путались, а сознание находилось где-то между сном и реальностью. В один из таких моментов в уши ворвался гул голосов, словно меня окружает толпа людей. Он то нарастал, то сходил на нет, вычленяя из общего фона отдельные, ничего не значащие фразы. И вдруг я будто провалился в бездонную пропасть, чтобы в следующее мгновение оказаться в странном месте.

Это не было комнатой, но и открытым пространством его не назовёшь. Некий пузырь на пересечении потоков энергий и материй, которые переплетались, образуя причудливые фигуры. Лишь спустя несколько ударов сердца я понял, что всё ещё нахожусь в кузове вахтовки, которая мчится сквозь снежные завалы. А формы, сплетённые из разноцветных искр и потоков — люди и предметы интерьера.

Миг — и всё это сжалось до размеров атома, а я уже смотрел на то, что мы называем планетой. Её структура была настолько сложна и неописуема, что все наши познания и научные труды, накопленные за тысячелетия, выглядели детским рисунком. Человечество не смогло познать и миллионной доли процента от всех тех процессов, которые определяли саму суть существования Земли. Всё, что мы знали и умели, всё то, что делало нас великой цивилизацией, являлось лишь песчинкой истинных возможностей. Где-то мы оступились, а поднявшись, потеряли верное направление и пошли не в ту сторону.

И снова, всего за мгновение мир сжался до пределов галактики, окончательно уничтожая всё, что мы знали о процессах формирования звёздных систем. Мы копошились даже не в песочнице, создавая куличики и представляя себя великими созидателями в этот момент. Наше познание сущего больше походило на тыканье слепых котят в пушистое брюхо матери-кошки. Притом на той стадии, когда без её помощи они даже не способны отыскать сиську, чтобы поесть.

А ещё скопление звёздных систем очень сильно напоминало нечто живое. Из тех же потоков были сотканы люди в будке вахтовки, они даже сплетались аналогичным образом. И то место, что образовывало центр масс, излучало сознание. Оно мыслило, диктовало условия, создавало законы, которым подчинялось всё.

Эти существа были повсюду. Некоторые образовывали группы, другие находились в гордом одиночестве, и все они одновременно являлись единым целым. Множество энергетических потоков связывало их между собой, создавая бесконечную сеть сознаний, по которым непрерывно метались