– Думаю, никакая женщина не признается, что она уже одной ногой в могиле. Но это не важно. Будет весьма некстати, если мой дядя умрет сейчас, так как Кэрис уже не сможет тогда посещать такие приемы, как этот. – В ее глазах снова заплясали искорки смеха. – Боже, как гнусно это звучит! Но когда привозишь красивую и любимую сестру на один сезон в Лондон, кажется несправедливым, если приходится отказываться от всех планов, потому что дядя, которого мы едва знаем и который даже не наш кровный родствен-ни (хотя он добрый и достойный человек), умирает в такой неподходящий момент!

Глаза леди Элизабет весело блеснули в ответ, но она отозвалась вполне серьезным тоном:

– Да, понимаю, это действительно некстати. Но если он ваш родственник только благодаря браку с тетей, то полагаю, все, что вы должны будете делать в случае его кончины, это носить черные перчатки.

– Но не танцевать в черных перчатках! – возразила Фредерика.

Леди Элизабет задумалась над этим.

– Возможно, вы правы. Я не уверена насчет танцев, но знаю, что мы были в черных перчатках после смерти одной из двоюродных бабушек, когда наша мать представляла Луизу, которая, как я припоминаю, посещала приемы каждый вечер. Впрочем, я не слишком забочусь об условностях – думаю, что вы тоже.

– Мне приходится заботиться ради сестры. То, что сочтут всего лишь эксцентричностью в леди Элизабет Донтри, могут заклеймить как неподобающее поведение, когда речь идет о мисс Мерривилл, – сухо промолвила Фредерика.

Элиза брезгливо поморщилась:

– Очевидно, так оно и есть. Как же это отвратительно! Ну, тогда остается только…

Но ее прервала леди Джерси, подбежавшая к ней с распростертыми объятиями:

– Элиза! Господи, а я и понятия не имела… Как же ты осмелилась приехать в Лондон, не предупредив меня?

Вынужденная отойти, Фредерика так и не узнала, что, по мнению леди Элизабет, ей остается делать. Она могла лишь надеяться, что мистер Ней-венби, почтительно попросивший у нее разрешения обратиться к Кэрис, сможет добиться успеха и завоевать ее мягкое сердце. Правда, надежда была не очень сильной, так как Кэрис едва не разражалась слезами при каждом упоминании его имени. Когда Фредерика сравнивала Нейвенби с Эндимионом, она с трудом верила, что Кэрис, какой бы дурочкой она ни была, может предпочесть смазливого тупицу такому достойному молодому человеку. Фредерика так рассердилась при виде Кэрис, с обожанием смотревшей на Эндимиона два дня назад в Олмак-се, что довольно резко потребовала от нее не делать из себя посмешище на приеме у Сефтонов.

– Ты смотрела точно такими же овечьими глазами на молодого Фрэддона, когда вообразила, будто влюблена в него, – напомнила она сестре. – Но тогда тебе было всего семнадцать лет, а сейчас уже за девятнадцать, моя дорогая, так что пора и поумнеть! Но вместо этого ты становишься еще глупее! Если бы у Фрэддопа были какие-нибудь достоинства, помимо смазливой физиономии, и если бы твои чувства к нему выдержали испытание временем, ни я, ни его родители не стали бы возражать против вашего брака. Но этого не произошло, и теперь ты нашла себе другого, еще более безмозглого красавчика! Ты должна понимать, Кэрис, что миссис Донтри и, я уверена, лорд Элверстоук не в меньшей степени, чем я, против вашего союза! Нет-нет, не плачь! Я не хотела тебя обидеть и понимаю, что тебя ослепил этот блистательный олух! Постарайся быть хоть немного благоразумной! Как ты сможешь быть счастлива с человеком, которого даже собственная родня считает тупицей?

Эта нотация внушила Кэрис дурные предчувствия, о которых она сообщила Эпдимиопу при первой представившейся возможности. Как только ему удалось на приеме у Сефтопов увести ее в сторону от толпы поклонников, она поведала обо всем своему возлюбленному, умоляя его больше не приближаться к ней весь вечер.

– Я чувствую, что Фредерика уже сообщила Элверстоуку о нашей привязанности! – трагическим тоном заявила Кэрис. – Заметил, как он наблюдал за нами, когда ты подошел ко мне? Я была готова сквозь землю провалиться, когда увидела этот пронизывающий взгляд!

Эндимион не обратил внимание на это тревожное обстоятельство, но согласился, что это зловещий признак.

– Остается одно, – сказал он после мучительных раздумий. – Я должен выйти в отставку.

– О нет! – воскликнула Кэрис. – Я не позволю тебе поступить так ради меня!

– По правде говоря, мне не слишком по душе военная служба, – признался Эндимион. – Но дело в том, что, если я уйду, кузен Элверстоук наверняка лишит меня содержания, и тогда нам придется немного поприжаться. Хотя если я займусь фермерством, разведением лошадей или чем-нибудь в таком роде, то мы скоро встанем на ноги.

– Мне всю жизнь приходилось, как ты выражаешься, «прижиматься», – заверила его Кэрис. – Но ты – другое дело! Ты не должен губить себя из-за меня!

– Все не настолько плохо, – отозвался Эндимион. – Мое положение не блестяще, но я не нищий. И если я уйду в отставку, кузен не сможет отправить меня за границу.

– А разве сейчас он может это сделать? – с беспокойством спросила она. – Харри говорит, что лейб-гвардию отправляют за границу только в военное время.

– Да, но он мог бы устроить, чтобы меня послали с какой-нибудь миссией.

Глаза Кэрис расширились от испуга.

– С какой еще миссией, любовь моя?

– Ну, не знаю, но мы вечно посылаем миссии куда только можно и очень часто в сопровождении военных. Разные дипломатические дела, – неопределенно объяснил Эндимион. – Пару лет назад лорд Эмхерст поехал в Китай и торчал там целый год – что-то улаживал с мандаринами. Трудно сказать, что может случиться со мной, если я не уйду в отставку. Элверстоук пользуется чертовски сильным влиянием!

Так как Кэрис до сих пор не приходило в голову, что какое-либо влияние, помимо королевского, способно обеспечить Эндимиону место в дипломатической миссии, ей тут же представились кошмарные видения. Если корабль со столь драгоценной ношей избежит крушения, Эндимион наверняка попадет в руки загадочных, но, несомненно, свирепых мандаринов или заразится какой-нибудь смертельной болезнью, распространенной в восточных странах. Побледнев, Кэрис произнесла тихим дрожащим голосом, что готова отказаться от Эндимиона, дабы избавить его от такой судьбы. Эндимион был весьма тронут, но, не предвидя никаких страшных катастроф, считал, что ситуация не требует подобных жертв. Однако, когда Кэрис внезапно попросила его отойти, так как леди Элизабет смотрит на них, он заявил, что больше им уже невозможно прятаться от всех.

– Мне тоже это нелегко, – согласилась Кэрис.

– Больше я не могу видеться с тобой урывками, – мрачно продолжал Эндимион. – Нам нужно принять какое-то решение, Кэрис! Вот что – завтра я повезу Хлою и Диану смотреть подъем воздушного шара. Ты скажешь сестре, что хочешь поболтать с Хлоей. Я буду держаться на заднем плане, и, пока все будут следить за шаром, мы с тобой ускользнем и все обсудим. В парке будет столько народу, что это не составит труда.