— Люди, одержимые местью, часто совершают ошибки. Совсем недавно я наблюдал это на живом примере. Весьма поучительно, должен сказать.

— Обещаю тебе не терять головы и воевать мудро, расчетливо и разумно. — На этот раз улыбка далась легче. — А также беречь себя, не лезть на рожон и не делать ничего, что могло бы тебя огорчить. Хотя, должна заметить, два предпоследних пункта ты мне тоже обещал…

— Честное слово, я не нарочно. Меня вынудили непреодолимые обстоятельства. К тому же основную часть себя я все-таки сберег, и попробуй сказать, что нет.

— Шеллар, пожалуйста… Подобными вещами можно шутить только над собой и только с самим собой. Или с людьми настолько чужими, что им абсолютно наплевать на тебя. А я не могу этого слушать.

— Тогда посоветуй, что еще мне сделать, чтобы хоть немного тебя развеселить?

— Выздороветь, — грустно улыбнулась Кира. — Или хотя бы не пытаться уверить меня, что все хорошо, все в порядке и так счастлив ты не только в первые полчаса после обезболивания.

— Не только, — с готовностью отозвался Шеллар. — Далеко не полчаса, а все время действия заклинания. Да и днем не очень и болит, если честно, даже для меня вполне терпимо. Все действительно хорошо, причем я к тому же объяснил тебе, относительно чего именно. Я вовсе не пытаюсь тебя обмануть, мы просто с разных сторон смотрим на одни и те же факты. Помнишь нашу свадьбу? Вернее, нашу первую брачную ночь, если это можно так назвать. Помнишь, что с нами было после всего пережитого в тот день? Ты плакала и не могла успокоиться, а я совершенно одурел от счастья и безостановочно нес всякий вздор, пытаясь тебе объяснить, как прекрасна жизнь и как глупо плакать по тому, что все равно не случилось.

— Да, похоже, — со вздохом согласилась Кира. — Только сегодня ты не так разговорчив. Ты точно ничего не хочешь мне рассказать?

— Я расскажу тебе все, даже в подробностях, если ты пожелаешь их услышать и не будешь при этом плакать. Но не сейчас. У нас не настолько много времени, чтобы тратить его на подобные беседы, к тому же ты и без того расстроена. Впрочем, если ты так уж хочешь услышать от меня какие-либо жалобы как свидетельство доверия… Это просто ужасно и совершенно невыносимо. В этом помещении нельзя курить.

Кира даже не сомневалась, что если Шеллар на что-то и пожалуется, то именно на это.

— Милый, но ведь… судя по тому, сколько секунд ты смог удержать на весу букет, попытка выкурить трубку почти наверняка закончится пожаром.

— Это тоже верно и доставляет массу неудобств. Если бы я мог хотя бы приподняться, мы бы не сидели все время держась за руки, а обнялись бы, как подобает любящим супругам.

Кира мысленно обругала себя дурой и, придвинувшись ближе, наклонилась вплотную к его лицу.

Разумеется, Мафей ввалился аккурат посреди поцелуя. И все мысли его почему-то оказались об «антисанитарии» и «переутомлении». Шеллара это развеселило еще сильнее, и он даже не преминул поиздеваться над бедным целителем, засыпав его вопросами насчет курения, свиданий и супружеского долга. Мафей, судя по всему, нашел в его шуточках не больше смешного, чем Кира, — мрачно проворчал: «Не надорвись» и кивком дал понять, что пора удаляться.

— Куда тебя? — по-прежнему мрачно поинтересовался он, закрывая за собой дверь. — Назад, к ребятам, или куда-нибудь в укромное место поплакать, чтобы никто не видел?

— У тебя и для таких мест ориентиры есть? — невесело ухмыльнулась Кира.

— Последнюю пару недель я туда сам каждый день бегаю, — неохотно признался юноша. — Ну что?

— У меня есть другое предложение. Мы пойдем туда вместе, и ты расскажешь мне все то, о чем умолчал Шеллар. Что с ним было и как он дошел до такого состояния.

Мафей со вздохом обернулся на дверь.

— Во-первых, мне нельзя отлучаться. Мэтр оставил меня присматривать за Шелларом, потому что… Ну, сама понимаешь, мало ли. А во-вторых… неужели ты настолько плохо знаешь собственного мужа?

— А, чтоб вас! Он велел тебе молчать?

— Поклясться заставил.

— Это следует понимать, что все не настолько плохо или что все еще хуже, чем я думаю?

— Сейчас все уже действительно более или менее нормально. Но вот то, что было… Я думаю, тебе он все равно расскажет, это же Шеллар, он ведь даже свои собственные кошмары может осмыслить, понять, отпрепарировать и потом спокойно рассуждать о них в научных терминах. Но на это нужно время. Потому он и велел всем молчать — хочет, чтобы ты узнала все от него, а не от хлюпающих носами близких.

— А хотя бы общеизвестную часть всего этого я могу от кого-нибудь услышать? То, что и так знают все, кроме меня?

— Ну спроси кого-нибудь… только не Кантора, он тоже много лишнего знает. И Жак кое-что видел. Терезе, как и ее наставнице, доложили все медицинские подробности. Элмар там был лично… Ольгу или Орландо спроси.

— Тогда пойдем в твое укромное место и захватим с собой Ольгу.

— Думаешь, Кантор ей о чем-то проговорился? — усмехнулся Мафей.

— Нет, она тоже хотела со мной посекретничать, поэтому наше уединение не будет выглядеть подозрительно. К тому же Орландо со стопроцентной вероятностью разревется в процессе рассказа, а с Ольгой есть хоть какой-то шанс этого избежать.

Когда Мафей вернулся с подходящей по величине вазой, Шеллар все еще пытался собрать рассыпанные по постели ветки сирени, с которых не сводил рассеянно-влюбленного взгляда.

— Давай помогу… — вздохнул эльф, смиряясь с мыслью, что так в самом деле надо было, но ему этого все равно никто не объяснит.

— Если не трудно, — согласился кузен. Тоже, наверное, смиряясь с мыслью, что самому ему эта задача пока не по силам. — Куда отправилась Кира? К друзьям или на твою любимую башню?

— На башню. Только она взяла с собой Ольгу.

— Надеется что-то выпытать? — слабо усмехнулся его величество. — И поэтому выбрала самый хрупкий участок в окружающей ее стене всеобщего молчания?

— Да вряд ли. Она же понимает, что Ольге говорят еще меньше, чем ей. Просто Ольга сама хотела с ней о чем-то посекретничать. Наверное, расспросить, так ли уж страшно рожать.

Шеллар внезапно изменился в лице и встревоженно потребовал:

— Мафей, я должен знать, о чем они говорят. Немедленно тащи сюда зеркало.

Принц растерянно замер с букетом в руках, не находя слов.

— Но тебе-то оно зачем?

— Ты не понял? Потом объясню, тащи зеркало.

Мафей давно уяснил себе, что, когда ты еще ничего не понимаешь, а Шеллар уже что-то сообразил и требует срочных действий, для тебя непостижимых, лучше послушаться. Потому что позже, когда он все объяснит, непременно окажется, что он был прав.

Сбегать в лабораторию и обратно заняло всего минуту. Устойчиво пристроить зеркало на столике с лекарствами — еще полторы.