– Британский горнорудный инженер. Свалился в провал в Луксоре. Клейнберг прочитала о нем в одной из газетных статей. Я тебе рассказывал.

– Точно. Нет, он не возникал. – Дов покачал бокал с остатками виски на дне. – А вот Луксор – да.

Бен-Рой подался вперед, ожидая, что скажет помощник.

– Похоже, «Баррен» в последнее время влила в страну большое количество денег, финансируя несколько социальных проектов. Все они связаны с газовым месторождением в Сахаре, о котором я упоминал.

– Подкуп?

– Ваш товарищ из «Гаарец» назвал это «поднятием престижа», что, по-моему, одно и то же. Один из проектов – большой музей в Луксоре, в Долине царей. Все расходы оплатила «Баррен», выложила несколько миллионов. Сам Натаниэль Баррен приезжает на открытие. В этом явно что-то есть, только я не могу ухватить смысл.

Зиски в последний раз качнул рюмку с «Джеком Дэниелсом» и допил виски. Бен-Рой расправился с «Туборгом». В заднем зале, где смотрели футбол, послышался гимн клуба «Зеленых обезьян» – болельщиков «Маккаби». Пели неважно, но хорошо уже то, что поддерживали правильную команду. Из-за соседнего столика поднялись и ушли девушки, за ними последовала женщина средних лет. В переднем зале остались только полицейские и бармен.

– Еще по одной? – спросил Зиски.

Бен-Рой посмотрел на часы – перевалило за десять – и покачал головой.

– На сегодня хватит. Можем продолжить завтра и обсудить все в деталях. Как правильно заметил твой друг, малышам вроде тебя надо пораньше баиньки.

Зиски с насмешливой снисходительностью закатил глаза, но ничего не ответил. Соскользнул со стула и надел куртку.

– Следующий заказ за мной.

– Я тебе напомню. И спасибо за материалы. Прекрасная работа.

В глазах Дова засветился огонек – он как будто остался доволен замечанием, но ничего не сказал и, лишь кивнув, пошел из бара.

– Передавай привет Джоэлу, – крикнул ему вслед Бен-Рой.

В ответ помощник показал оттопыренный палец. Детектив улыбнулся. «А парень-то ничего. Вливается в команду».

Когда за Зиски закрылась дверь, Бен-Рой передумал сразу уходить и заказал себе напоследок «Джеймсон» со льдом. Сунул голову в задний зал проверить счет – «Хапоэль» по-прежнему вела один-ноль, – затем вернулся за столик и отправил Саре эсэмэску с пожеланием ей и ребенку спокойной ночи. Ответ пришел сразу, с тем же пожеланием, а за ним второй, адресованный «Папочке» и подписанный «Бубу». Бен-Рой улыбнулся, покосился на бармена, проверяя, не смотрит ли тот в его сторону, поднес телефон к губам и поцеловал.

– Говоришь, что Зиски «голубой», – пробормотал он сквозь зубы, укладывая трубку в карман. – А сам размяк и стал приторным, как патока. – Он сделал глоток виски и, пово зив стакан по столу, уставился на висящую на стене старую советскую рекламу сигарет. Послышалась магнитофонная запись. Из альбома «Братья по оружию» группы «Дайер стрейтс». По залу, словно дымка, поплыли сочные, обволакивающие звуки гитары. Мысли подхватили музыкальный ритм: сначала он подумал о Саре и ребенке, потом о прыщавом парне, пытавшемся закадрить женщину у стойки, затем о Зиски и Регеве и с неизбежностью вернулся к расследованию.

Бен-Рой любил размышлять в это время – тело в конце дня расслаблено, голова свободна, можно позволить мозгу парить, где ему угодно. Не напрягаться. Позволить мыслям откатиться назад, бродить и наугад пробираться через все, что удалось выяснить сегодня, вчера ночью, за два дня. И посмотреть, куда это приведет.

Приводило раз за разом, словно ценителя живописи в галерее к любимой картине, к двум аспектам расследования.

К девушке Марии-Воски. Она была человеком, связанным абсолютно со всем, в этом не оставалось сомнений. И к Египту. Месту, с которым, тоже вне всяких сомнений, было связано остальное. «Баррен», «Немезида», Пинскер, полет Клейнберг в Александрию, Синайский путь, которым пользовались поставщики живого товара. Каждая ниточка в определенный момент заканчивалась в Египте, туда вели все дорожки. Там следовало искать ответы. И, не исключено, ответ на самый главный вопрос.

Бен-Рой глотнул еще виски и перевел взгляд с плаката на протиравшего стойку бармена. Тот заметил его взгляд и жестом, изображавшим, будто наливает спиртное, поинтересовался, не желает ли клиент добавки. Детектив, благодаря, поднял руку, но покачал головой. Из заднего помещения послышался крик: «Мы все трахали твою девку, Джони!» – и взрыв грубого смеха. Звенела и завывала гитара Марка Нопфлера, позвякивали в стакане кубики льда, когда детектив помешивал виски.

Египет. Были вещи, которые он мог проверить сам или поручить Зиски. Позвонить, собрать информацию, выяснить биографические данные. Все это можно было сделать при помощи телефона или Интернета. Но теперь требовалось продолжать расследование на месте. Нужен человек, знающий язык и особенности страны. Следовательно, предстояло подать прошение в Главное национальное полицейское управление, от которого требовалось разрешение на все контакты с иностранными и особенно арабскими службами. На это могло уйти несколько дней. Много дней, учитывая бюрократическую неповоротливость чиновников. Он выйдет на управление, запустит механизм, но Египет, каким бы важным фактором он ни казался, пусть пока останется на втором месте.

Бен-Рой вздохнул и поднял стакан, готовясь осушить последний глоток виски и идти домой. Он почувствовал усталость – этот денек и его все-таки доконал. Но в этот момент веки его дрогнули – в голову пришла мысль: существует же другая возможность. У него есть на месте знакомый. Старый товарищ. Человек, с которым они вместе распутывали дело Анны Шлегель. Они продолжали общаться, хотя в последний раз разговаривали больше года назад, поэтому-то он и не вспомнил о нем сразу. Бен-Рой посмотрел на часы: поздно, но не слишком. И почти бездумно вытащил телефон.

Четыре года назад, когда он находился на грани пропасти после смерти своей невесты Гали и не сомневался, что остаток дней проведет в тоске и горе, ему встретились два человека, которые вернули его к свету дня. Одним из них была Сара. А другим…

Он открыл список контактов и прокручивал, пока не дошел до буквы «Х». На эту букву оказался всего один человек. Бен-Рой улыбнулся – давненько он не слышал этого голоса.

Он еще раз сверился с часами и большим пальцем нажал на кнопку набора.

Луксор

Когда ожил мобильник, Халифа находился на крыше своего многоквартирного дома. Он сидел на перевернутом ящике и смотрел на мерцающую панораму города.

Почти каждый вечер, после того как засыпала Зенаб, он приходил сюда. А до этого держал жену за руку, гладил по длинным черным волосам и потихоньку что-нибудь напевал, пока ее дыхание не становилось ровным, пока она не расслаблялась настолько, что губы больше не сжимались в суровую линию, а складывались – нет, не в улыбку, это было выражение облегчения от того, что яви больше нет и можно окунуться в небытие дремы. Кошмары придут потом, обрывки воспоминаний станут терзать подсознание и превратят сон в такую же муку, как бодрствование. Но на пару часов ей, закутанной в пелену забвения, дарован мир, и Халифа может подняться на крышу, чтобы самому немного отдохнуть душой. Мысль, что он находится прямо над окном их спальни и, если жена его позовет, он в считанные секунды спустится к ней комнату, помогала расслабиться.