Я нервно оглядываюсь и чуть не теряю равновесие в третий раз.

Подкравшийся сзади Лосев успевает меня поймать.

— Ян, — выдавливает он, глядя на меня исподлобья. — Только скажи, и свадьбы не будет.

У меня натурально отвисает челюсть.

— Ты идиот? — вырывается у меня раньше, чем я успеваю себя тормознуть.

Я даже не говорю про то, что все уже организовано, денег вбухано, и в Наташкином состоянии такие стрессы чреваты. Даже молчу про то, что я, блин, приперлась к черту на рога на эту свадьбу, а он собирается ее отменить!

Все это мелочи.

Я не пойму, какого рожна Дима считает, что он мне нужен после всего, да еще и с беременной от него брошенкой в анамнезе? Потенциальный алиментщик возомнил себя роковым мужчиной?

— И чего делать будем? — ядовито спрашиваю я. — Возьмемся за руки и убежим в закат? Ты больной?

— Будем жить как раньше.

— Как раньше, это когда ты мне лапшу на уши вешал, а сам натягивал мою сестру? Так у меня осталась только одна, но тебя за нее посадят. Как раньше мне, что-то совсем не хочется.

— Ян, мы поженимся…

— Да ладно? — рявкает другой голос и опять из-за моей спины.

Я снова дергаюсь и снова заваливаюсь. Бергман не мелочится, он не только меня подхватывает под локоть, он запихивает меня себе подмышку. Из-под другой виднеется букет белых роз.

— Какие прекрасные перспективы, — тон Геры сочится ядом. — Я против. Может, вам передумать? Не в первый раз уже.

Лосев сверлит Бергмана тяжелым взглядом. Молчаливая война заканчивается победой в пользу Германа. Лосев уходит, отзываясь на вопли, что машина невесты подъехала.

— Тебя на пять минут оставить нельзя, Левина! Меня не было пять минут! Что за хрень? — шипит на меня Гера, наматывая мне обратно шарф, который я ослабила, потому что он промок от моего дыхания.

Бергман так тщательно наворачивает его, что это похоже на попытку задушить.

— Да я чего?

— Задницей вертишь перед черт знает кем! — закончив свое богоугодное дело, Герман подцепляет меня за шкирятник и тащит в сторону ЗАГСа, в двери которого начинают просачиваться гости в надежде согреться. — Я для чего стараюсь?

— Гер, я же не…

— Так. Я понял. Тебе нельзя заниматься сексом. Ты после этого не в себе и вытворяешь всякую поебень. Больше я тебе не дам.

— В смысле не дашь? — волнуюсь я.

Не то чтобы мне прямо сейчас было надо, но… а чем мы вообще тогда заниматься будем?

— В прямом. Говорила мне мама, что бабам только одно и нужно, — рявкает Гера, и на нас оглядываются родственники.

Я покрываюсь красными пятнами от стыда.

— Тихо ты! — я пытаюсь его угомонить на крыльце, чтобы он не продолжил свою тираду внутри. — Мне кажется, ты погорячился с выводами…

— А вот мы и посмотрим! Так что до свадьбы никакого секса!

Эпилог

— Я так и не поняла, как это произошло, хотя я там была, — удивляется Медведева, разглядывая в телефоне фотки с моей свадьбы. — Сколько всего упускаешь, стоит застрять на даче зимой.

— Я сама до сих пор в шоке, — признаюсь я.

У меня в голове не укладывается стремительное изменение моего статуса.

Два дня назад, четырнадцатого февраля, я бракосочеталась с Бергманом Германом Александровичем.

— Ты так и не рассказала, что тебя сподвигло согласиться, — поддакивает Анька. — И куда вы пропали после первого тоста?

Я не представляю, как такое рассказывать.

— Ну… началось с того, что после свадьбы он мне так больше и не дал, — вздыхаю я, вспоминая тяжкие времена. — Хотя я старалась пошатнуть его позицию изо всех сил, но Бергман уперся рогом. Это я сейчас уже знаю, что невыспавшийся он злющий, а тогда не ожидала. Думала, ну понаказывает вечерок, и все. А Гера оказался упрямым, как не знаю кто. И главное, я ведь ни в чем не виновата! И самому ему тоже секс нужен! И видимо, из мести он натравил на меня Розу Моисеевну…

— Это как? — давится Алка печенькой.

Я тяжело вздыхаю, заново переживая этот позор.

— Она спросила его, как дела с Яночкой, и он ответил, что я надругалась над ним, грязно использовала и не спешу брать на себя ответственность. В общем поддержал ее теории по полной программе. И Роза Моисеевна позвонила моей маме…

Это был пиздец.

Может, и хорошо, что с Алкой долго не виделись. Я была нервная, дерганая, злая и неудовлетворенная.

Мама честно сказала, что могла бы встать на мою сторону, но ей запахло внуками, и она переметнулась в стан врага. Прессинг шел со всех сторон. Я озверела и встала в позу. И Бергман применил запрещенный прием.

Столько раз руками доводить меня почти до оргазма и не давать кончить — это лютое злодейство. Лучше уж полный целибат. Я уже не говорю про марафон, который он зарядил мне на новогоднюю ночь.

И мне пришлось сказать: «Да», чтобы наконец получить член!

И это в двадцать первом веке!

Кому рассказать — не поверят.

И что обидно, поманил морковкой и потом опять оставил без ничего до позавчерашней ночи.

— Я думала, что после моего согласия Гера расслабится, но его накрутил Раевский, которому крутит мозг Эля, и это уже стало семейной шуткой, — вспоминаю я эпичный день. — Олег пошутил, что раньше Эльвира Давидовна согласится выйти замуж, чем я, а это явно произойдет не скоро. Бергман посмотрел на меня зло, взял в руки телефон и через пятнадцать минут я получила уведомление на госуслугах, что Герман Александрович желает заключить со мной брак. Я поржала, но оказалось, это официальная процедура.

— Ой, тоже мне жертва, — хихикает Анька. — Не хотела бы, запросто бы слилась.

— Так-то да… Но меня убедили, — бормочу я.

— Еще бы, — ржет Медведева. — Он же бизнесмен, у них соревновательный инстинкт в крови. К цели нужно прийти первым.

— Ты говорила,