то после того как одна проплыла головой вперед, остальные обязательно испытают самые неожиданные способы: боком, с вывертом, хвостом вперед. Такое разнообразие движений их, очевидно, радует, и еще этим они друг перед другом выпендриваются: «А я вот так могу!». При этом сохраняется общая цель программы – проплыть через обруч, а вариации движений привносят новизну и яркие положительные эмоции.

Еще раз подчеркну важность речевого подражания. Новорожденный, имитируя звуки, издаваемые взрослыми, использует все доступные средства, заходя с самых простых. Мы наблюдаем, как младенец начинает с подражания фонемам, простейшим звукам «А», «У». Ребенку это интересно, он радуется. А взрослые, в свою очередь, проводят над колыбелькой массу времени, издавая нечленораздельные бессмысленные звуки. И когда на ваше «бу-бу-бу» новорожденный впервые тоже произнес «бу-бу-бу» – это счастье! И для взрослого, для его нервной системы, и для ребенка – для другой нервной системы. Потому что «заработало».

Но с таким же успехом маленький ребенок подражает и вашим движениям. Вы подняли руку – он поднял, вы покачали головой – и он покачал. Эта забавная игра тоже веселит мозг. Начинается подражание с простых, обычных движений, а дальше становится все сложнее и сложнее. Эта игра – «Сделай как я» – очень важна для формирования двигательных навыков и переноса опыта.

Потому что сверхзадача подражания состоит в том, чтобы научиться не за счет собственных проб и ошибок, а перенять информацию у более зрелого, знающего мозга.

Эту в высшей степени полезную возможность предоставляет развитая система зеркальных нейронов. Классический пример их срабатывания – заражение зеванием. Стоит кому-то зевнуть, даже в автобусе или в очереди к терапевту, – тому, кто рядом, также хочется зевнуть. Вы наверняка это не раз наблюдали, да и сами включались в процесс. Возможно, даже зевнули прямо сейчас.

Вот еще описания некоторых экспериментов. Обезьяна сама берет кубик и наблюдает за человеком, который потом делает то же самое. Во время движений, нацеленных на предмет, нервные клетки в зоне F5 премоторной коры активируются. А при таком же движении, но «холостом» (без кубика), зеркальные нейроны не включаются. Важно, что если кубик лежит на столе, но его закрыли ширмой (обезьяна его не видит, но точно знает, что он есть), зеркальные нейроны вновь активируются (см. рис. 7.1, справа).

Еще один эксперимент, имеющий отношение к глобальной цели. Обнаружены такие зеркальные нейроны, которые включаются, когда обезьяна берет изюм, чтобы его съесть. Если же она берет его, чтобы переложить в другую миску, эти нейроны не срабатывают. Но они же активируются, когда обезьяна видит, что человек взял изюм, чтобы съесть, и «молчат», если экспериментатор просто перекладывает изюм из одной миски в другую.

Зеркальные нейроны обнаруживаются на уровне моторной, премоторной и ассоциативной лобной коры. Они настолько распространены, что сейчас некоторые говорят: «А почему мы вообще эти зеркальные нейроны выделяем? Похоже, что их наличие – всеобщее свойство нейросетей». Тем не менее сам термин, конечно, имеет право на существование: красивая идея, красивое словосочетание – «зеркальные нейроны». Это позволяет выделить программы подражания как особый и очень важный аспект работы нашего мозга.

Опишем еще одну ситуацию. Если я, как лектор, подниму левую руку и попрошу наблюдающий за мной зал сделать то же самое, «Да побыстрее, прямо сейчас!», то большинство слушателей поднимет «зеркальную» правую руку. Почему? Тут дело в конкретных особенностях строения нашего мозга. Если я поднял левую руку, «картинка» об этом попадает в правое поле зрения слушателей и, значит, на левые половины их сетчаток. За счет перекреста зрительных нервов информация окажется в левом полушарии. А оно управляет правой рукой, и, соответственно, слушатель поднимает правую руку. Все это происходит, когда реагировать необходимо максимально оперативно и не хватает времени подумать, а что же, собственно, означает «Сделать то же самое…».

Теперь задачка посложнее. Экспериментатор совершает некоторое целенаправленное действие, например левой рукой дотрагивается до правого уха, что испытуемые должны быстро повторить. Если для наблюдателя важна именно цель – коснуться уха, то он вполне способен сделать это кратчайшим путем: правой за правое. Ухо ведь? Ухо. Дотронулся? Дотронулся. Какие вопросы? В данном случае мы видим, что у части испытуемых подражание идет не на уровне параметров движения, а на уровне цели.

Еще один пример. Экспериментатор из положения сидя нажимает на большую белую кнопку, расположенную на столе, лбом. Как испытуемые повторяют его движение? Если руки экспериментатора видны, то они тоже нажимают кнопку лбом, повторяя движение. А если руки «эталона» спрятаны под накидкой или под столом, то многие нажимают на кнопку рукой. То есть вновь достигают той же цели другим способом. «Мало ли что у экспериментатора руки вне доступа? Я-то могу нажать как положено».

Понятно, что в каждой из этих ситуаций работают разные типы зеркальных нейронов. Выбор их зависит от изначального настроя («предустановки») мозга испытуемого. Дети, кстати, чаще взрослых выбирают здесь вариант «цели», взрослые же более скрупулезно следуют инструкциям экспериментатора повторять движение.

Был и такой случай. Балерин классического балета и мастеров бразильской борьбы капоэйры поместили в томограф и предлагали посмотреть, как другие специалисты танцуют и демонстрируют боевые приемы. В итоге ученые смогли определить по записи МРТ, какие отделы мозга наблюдателей в это время активируются. У всех возбуждалась двигательная кора и, судя по всему, системы зеркальных нейронов. При этом у балерин была гораздо сильнее реакция на просмотр балета, а у спортсменов – на капоэйру. Сами испытуемые были неподвижны, но их нейросети активно сопровождали движения, причем прежде всего те, которые были для них «профессионально близки». На этом примере видно, что работа зеркальных нейронов в случае сложных двигательных навыков – результат обучения, длительной настройки и тренировки. Схожие результаты получились и при исследовании других профессионалов, например музыкантов, которые смотрят, как их коллеги исполняют симфонии. Для скрипача значима игра на скрипке, но он слабо реагирует на валторну, и наоборот. У спортсменов то же самое. Например, мозг фехтовальщика мощно реагирует на поединок на шпагах, а штангиста – на соревнование по тяжелой атлетике.

Мозг гораздо сильнее «отражает» значимые для него действия, именно те, что он уже хорошо умеет совершать.

В целом люди подражают, «отзеркаливают» много и охотно. Характерный и забавный пример из нашей цивилизации – конкурсы двойников. Многие люди хотят походить на своего кумира. Подражают «лунной походке» Майкла Джексона, прическе и наряду Элвиса Пресли, «передразнивают» Чарли Чаплина. Главное – это дает им положительные эмоции. Если для конкретно вашего мозга подражание значимо, то оно может доставлять вам колоссальное удовольствие. Например, кому-то нравится облачаться во французского гренадера времен Наполеона и участвовать в имитации Бородинской битвы. Вокруг дым, гам, пушки и мушкеты стреляют холостыми, хорошо-то