У Кэсси не было защитной оболочки. Она пропускала через себя все, что с ней происходило. Кэсси считала, что полезно обращаться к психоаналитику. Большинство людей получили душевные травмы, о которых нужно говорить, даже если приходится платить тому, кто будет слушать.

Иногда во время встреч с Дженнифер у Лукаса возникало ощущение, что они оба хотят поговорить откровенно, вылезти из своей раковины, но у них не получалось. Такие разговоры сделали бы их уязвимыми, а они достаточно хорошо изучили друг друга и понимали, что партнер может этим воспользоваться в качестве оружия.

«Да, ты можешь потерпеть поражение, — ответила Кэсси, когда Лукас поделился с нею мыслями об этом. — Люди тебя используют, обводят вокруг пальца. И что с того? Любой может оказаться в дураках».

И Дэвенпорт снова попытался проанализировать свою депрессию.

«С тех пор как я был юношей, у меня было много разных женщин. После того как я начал встречаться с Джен, количество романов пошло на убыль — конечно, пару раз я увлекался другими, но мы с этим справлялись до тех пор, пока… ну, ты знаешь. Но когда она ушла, я остановился. Упал в пропасть. И добрался до самого дна прошлой осенью, когда наступил День благодарения. Я вернулся из Нью-Йорка после свидания с женщиной, которая заявила, что прекращает наши отношения. Мне казалось, я схожу с ума. Не так, как это показывают в кино. Ты просто не можешь встать с постели в течение двух дней, ты не платишь ипотеку только из-за того, что не в силах выписать чек».

«Однажды я не заплатила налоги именно по этой причине. У меня были деньги, но я не могла заставить себя иметь дело с официальными учреждениями», — совершенно серьезно ответила Кэсси.

«Так продолжалось в течение трех или четырех месяцев, а после того, как ко мне вернулась способность двигаться, я боялся смотреть на женщин. На любых. Я думал, что у меня ничего не получится и я снова окажусь на самом дне. А я был готов на все, чтобы этого избежать».

«У тебя все было очень серьезно, — просто сказала Кэсси. — В таких случаях нужна женщина с большими буферами, чтобы ты мог устроиться между ними и сосать большой палец».

Лукас принялся хохотать и попытался спрятать голову на груди актрисы. Одно повлекло за собой другое…

Даниэль вошел в кабинет Дэвенпорта и закрыл за собой дверь.

— У нас проблема.

— Что такое?

Шеф провел рукой по редеющим волосам, и его лицо исказилось от гнева и смущения.

— Скажи мне правду: ты сливал информацию восьмому каналу?

— Нет. Я работал с журналисткой с ТВ-3.

— Да-да, об этом я знаю. А с восьмым тебя ничего не связывает?

— Нет, клянусь, — заверил его Лукас. — А что случилось?

Даниэль опустился в кресло для посетителей.

— Мне позвонил Джон Айрес с восьмого канала и заявил, что у него есть информатор, который рассказал ему, что мы ведем слежку за подозреваемым и в ближайшее время намерены провести арест. Я все отрицал. А он повторил, что у него надежный источник. Я по-прежнему ничего не комментировал и предупредил, что распространение ложных сведений может принести вред расследованию. Айрес полез в бутылку, мы обменялись парочкой оскорблений, но он обещал подумать.

— Из чего следует, что он намерен пустить это в эфир, — нетерпеливо сказал Дэвенпорт. — Позвони генеральному директору канала.

— Слишком поздно. — Даниэль показал на часы, висящие на стене. Двенадцать пятнадцать. — Это была главная тема в дневном выпуске новостей.

— Проклятье! — прорычал лейтенант.

— Тут ты совершенно прав.

Позднее к Лукасу зашел Дел.

— Мы выпустили джинна из бутылки, и теперь Шерил говорит только о Беккере. Она считает, что его следует арестовать. Жаль только, что она знает совсем немного.

— Ничего полезного?

— Она думает, что Беккер принимает какие-то наркотики. Он ведет себя странно. И еще одно: его очень интересуют глаза.

— В самом деле? — Лукас наклонился вперед. Это уже что-то. — И что она говорит?

— Помнишь, она рассказывала, что Беккер любил ее унижать? Заставлял заниматься оральным сексом и все такое? И когда она это делала, он требовал, чтобы она смотрела ему в глаза. Он часто повторял, что глаза — это путь к душе, или что-то в подобном роде…

— «Эти чудесные светильники, эти окна души»,[18]— процитировал Лукас.

— Кто это сказал?

— Не могу вспомнить. Однажды я прослушал курс поэзии в Университете Миннесоты, и это застряло у меня в голове.

— Да, похоже, глаза — это его мания. А она до сих пор испытывает страх, когда встречает его в больнице.

— Шерил имеет представление о том, чем он сейчас занимается?

— Нет. Нужно, чтобы я у нее спросил?

— Да. Ты ведь собираешься с ней еще встречаться?

— Конечно, если ты хочешь, чтобы я получил у нее новую информацию, — ответил Дел.

— Нет, я совсем о другом, — сказал Дэвенпорт. — Ты сейчас выглядишь гораздо лучше.

Беккер узнал о полицейской слежке от Друза. Он ждал сообщения о третьем убийстве и каждые несколько часов проверял автоответчик.

«Восьмой канал сообщил в новостях, что полиция ведет наблюдение за подозреваемым, — сказал Друз, не называя себя. — И мне почему-то кажется, что речь идет не обо мне».

Больше он ничего не сказал.

Что? Беккер не мог сосредоточиться. Ему пришлось еще раз прослушать запись.

«Восьмой канал сообщил в новостях…»

Слежка? Теперь разум Беккера заработал в полную силу. Если полицейские заинтересовались Друзом и заметили, что они созванивались, сумеют ли они отследить вызов? Беккер думал, что нет, но уверенности у него не было. Впрочем, едва ли они наблюдали за Друзом — как они могли на него выйти? Тот рисунок? Может быть.

Скорее всего, они следили за ним самим, а не за Карло, если только репортеры все это не выдумали. Он вспомнил студента в туалете и еще одного в библиотеке…

Нет, это не ботинки военного образца — такие носят полицейские…

Погода в штате оставалась неустойчивой, канадский холод боролся с теплом, идущим со стороны залива. У Друза было ощущение, будто он вдыхает воду. В западной части Миннесоты гремели грозы; согласно телевизионному прогнозу, к девяти часам они должны были переместиться к центру города. Ехавший по автостраде Друз видел вспышки молний на севере и западе. Но сюда удары грома еще не докатились.