– Терпение, Анна, ― произнес он хриплым голосом. ― Моя Анна. Скажи, что моя.

– Ник, ты еще пометь меня, ― рявкнула со злостью.

– О, я непременно это сделаю. Буквально через несколько минут.

С этими словами он ворвался внутрь, заставляя меня кричать. Донован входил в мое тело, как поршень, безустанно, долго. Первый оргазм накрыл очень быстро, я даже не успела толком насладиться процессом. Потом Ник поднял меня за талию. Одной рукой обхватив за шею, ладонью второй сжав мою грудь и потянув за сосок.

– О, боже, вот так, ― хрипела я, встречая каждый его толчок и подаваясь назад бедрами.

– Так ты хотела? Или еще жестче?

– Нет, так идеально-о-о, ― простонала, когда его рука с груди переместилась мне между ног, где все еще было слишком чувствительно.

Жарко. Снова было так жарко, словно я сидела на раскаленной сковороде в самом центре ада, пока Дьявол вытрахивал из меня душу. И я была согласна уже отдать ее ему, когда Ник снова перевернул меня на спину, развел мои ноги настолько широко, насколько позволяла растяжка, и вошел до упора. Учитывая то, что мои колени практически прижимались к матрасу, Нику удалось войти очень глубоко. Так, что мне даже было немного больно. Но не настолько, чтобы отказаться от этого ощущения.

Николас с восторгом смотрел на меня, блуждая взглядом по телу, но постоянно возвращаясь к глазам. Из его рта вырывались хриплые стоны и проклятия, которые еще сильнее заводили меня. Его большой палец снова оказался на моем клиторе, и он энергично, но нежно потирал его, пока я не почувствовала, как у меня начало печь стопы от приближающегося удовольствия. Господи, я не знала, что даже в таком месте могла почувствовать это. Меня накрыло, словно горячей лавиной, и я задыхалась, пока Ник замедлился. Он давал мне время, чтобы восстановить дыхание, а потом снова разгонялся, доводя до исступления.

Мы меняли позы несколько раз, Ник кончал дважды, а свои оргазмы я перестала считать, когда после одного из них на пару секунд потеряла сознание. Просто отключилась, не выдержав перегрузки.

И теперь мы лежали на кровати мокрые, голые и абсолютно счастливые.

– Скажи еще раз, ― попросил Ник.

Теперь его голос и тон были совсем другими. Мягче, нежнее, и акцент проявлялся сильнее.

– Люблю тебя, ― прошептала я, глядя, как в его глазах вспыхивают искорки.

– Люблю тебя, ― медленно повторил он, целуя меня в кончик носа.

– Чем займемся сегодня?

– А чем бы ты хотела?

– Не знаю. Я здесь впервые. А ты?

– Нет. Приезжаю периодически.

– С другими женщинами?

Ник рассмеялся своим шикарным, глубоким смехом.

– Ты ― заноза в заднице, Анна Чарльз.

– Очень смешно.

Я дернулась, чтобы встать, но Ник уложил меня назад головой на свое плечо.

– Я не был здесь ни с кем, кроме тебя. Знаешь, у всех есть свое секретное место, в которое они периодически сбегают, чтобы отдохнуть от всего мира. ― Я кивнула. ― И у тебя такое есть?

– А что я, хуже других?

– А нормально ответить ты не можешь, как я понимаю, ― со смехом сказал он.

– Есть такое место. Оно в моем родном городке.

– Где оно находится?

– Ну, у нас нет таких красот, как лес или горы, или озеро. Но есть шикарная заброшенная стройка.

Смех Ника перерос в хохот, и он заслужил от меня шлепок ладошкой по животу.

– Ай, ты меня покалечишь.

– Если не убью, ― пробурчала я.

– Прости, я просто представил себе тебя: деловая леди на каблуках, с макияжем и прической, топает, ломая себе ноги, по стройке. А там на полу валяются кирпичи, разбитые бутылки, и воняет мочой.

– Ну, ты не далек от правды. И там действительно воняет. Но в правом крыле ― нет. Это должен был быть большой дом. Его строила одна семья, которая собиралась переехать в наш город. Но потом они то ли передумали, то ли что-то не получилось, и они бросили строительство. В левом крыле обосновались бомжи. Это крыло строили в первую очередь, и там выше стены, и есть крыша. А вот право крыло не достроили. Там иногда тусуется молодежь, которой толком некуда пойти.

– Ты тоже там тусовалась, когда училась в школе?

– Я в принципе мало тусовалась, потому что училась, как умалишенная. Я так сильно хотела уехать оттуда, сбежать от безысходности этого города, что всеми силами стремилась прочь. А для этого мне нужно было учиться хорошо, чтобы в университете получать стипендию.

– И ты ее получала?

Я фыркнула.

– Само собой.

Николас улыбнулся и поцеловал меня в кончик носа.

– Моя всезнайка. Еще немного полежим ― и пойдем гулять. Я покажу тебе здесь все.

Я лежала и улыбалась. Потому что прижималась к теплому телу любимого мужчины. Потому что он шептал мне всякую чушь, от которой кровь превращалась в тягучую карамель. И мне хотелось, чтобы это длилось вечно. Не секс, не веселье и не радости. А вот это состояние счастья, когда твоя душа парит над землей. И неважно, сколько еще противостояний нам предстояло. С них начались наши отношения, так что столкновений мы с Ником уже не боялись. Ну, я не боялась. Хотя коварство Донована еще долго будет меня удивлять.

Ник

– Чем обязан, мистер Донован?

Билл Трейси, пожав мою руку, указал на кресло напротив. Это была очень удобная позиция, чтобы наблюдать за кое-кем, сидящим за стеклом. Анна бросила на меня недовольный взгляд и вернулась к беседе со вторым партнером компании ― Эшли Беннет.

– Хочу предложить вам свои услуги маркетолога, ― ответил я, улыбнувшись Биллу.

– Простите, мистер Донован, но этот проект мы решили отдать вашей жене. Ее идеи больше пришлись нам по вкусу.

Я снова посмотрел на Анну, которая испепеляла меня взглядом. Подмигнул ей и вернул свое внимание Трейси.

– Но она беременна и скоро пойдет в декрет, ― напомнил я. Большой живот Анны было сложно не заметить.

– Это такой способ устранить конкурента? ― усмехнулся Билл.

– Какой?

– Сделать ее беременной.

– В некотором роде, ― с усмешкой ответил я и снова посмотрел на Анну.

Она все еще была зла, припухшие от моих поцелуев и укусов губы были сжаты в тонкую линию. Я знал, что дома меня ждал легкий скандал, который станет предвестником горячего, крышесносного секса. Полагаю, прямо в кабинете нашего особняка, куда она каждый раз входит, чтобы выяснять со мной отношения. Я даже обновил там диван, чтобы Анне было удобно лежать на нем спиной или животом, когда тот еще позволял. Я, наверное, был чертовым извращенцем, если хотел глубоко беременную женщину. Или я просто любил ее так сильно, что не мог держать свои руки подальше. И сейчас люблю. Так сильно, что внутри ноет сердце.